Цивилизация
В прокат выходит фильм ужасов «Лимб», героиня которого вынуждена проживать раз за разом один и тот же день в кругу образцово счастливой американской семьи. Дом отрезан от внешнего мира густым туманом, машина сломана, в темноте раздаются неопознанные девичьи голоса. Корреспондент «Газеты.Ru» дозвонился до режиссера Винченцо Натали («Куб», «Кодер», «Пустота», «Химера») и расспросил его про роль симфонической сказки Сергея Прокофьева «Петя и волк», отсылку к «Лабиринту Фавна» Гильермо дель Торо, «День сурка» в качестве первоисточника, вдохновленность рисунками Мориса Эшера и возможность придумать что-то новое про дом с призраками. Внимание: вопреки принятой практике режиссер раскрывает некоторые сюжетные повороты.
— Кто решил, что юная героиня фильма Лиза будет слушать и играть на кларнете симфоническую сказку Сергея Прокофьева «Петя и волк»?
— Музыка Прокофьева была прописана Брайаном (сценарист Брайан Кинг. — «Газета.Ru») в сценарии и стала одной из причин, по которым я захотел снять этот фильм: мне очень понравилась идея, что Лиза — это Петя, а преследующий ее Бледный человек — это волк.
— А имя этого персонажа отсылает нас к одноименному монстру с глазами в ладонях из «Лабиринта Фавна» Гильермо дель Торо?
— Ну он тоже пугал маленьких девочек. Наш «Лимб» представляется поначалу очередным ужастиком про дом с призраками, но по нему разбросаны подсказки, намекающие на то, что это не столько хоррор, сколько страшная сказка.
— И подсказки эти были придуманы Брайаном Кингом?
— Я вписался в производство картины, когда сценарий уже был готов, и мы с Брайаном, конечно, сочиняли что-то и дальше, но, насколько помню, «Петя и волк» там были с самого начала.
— Вы давно не снимали фильмов с таким маленьким бюджетом — легко согласились?
— Самое интересное в такой работе — это соотношение между стоимостью фильма и тем, что я пытаюсь показать на экране. Даже когда бюджет был значительно больше, как в «Химере», на создание существа и на визуальные эффекты выделялись схожие ресурсы. Поэтому, выбирая проект, обращаю внимание только на историю, но не на то, сколько будет стоить фильм.
— Но потом приходится помучиться. Что оказалось самым сложным?
— С нашим бюджетом и весьма ограниченным запасом времени многое было непросто снять, тем более если хочешь, чтобы фильм выглядел элегантно, даже немного старомодно в том, как показано сверхъестественное. Но, забавным образом, наибольшие сложности вызвала сцена, в которой Лиза уезжает в туман на велосипеде. Эту сцену снимали последней, и выяснилось, что Эбигейл не умеет ездить на велосипеде. Времени научиться не оставалось, так что пришлось построить специальную конструкцию, у которой с маневренностью было не очень. Минут сорок пять материала отсняли для сценки, которая длится несколько секунд, и все равно дело дошло до того, что часть сцены снята на Canon 7D с использованием куклы Барби на игрушечном велосипеде в качестве дублерши Эбигейл. Добавил потом цифрового тумана и вклеил в фильм.
— Как вы заполучили Эбигейл Бреслин («Маленькая мисс Счастье», «Знаки», «Добро пожаловать в Зомбиленд») в свое кино?
— Повезло. Мы устраивали пробы с неизвестными актрисами, а в это же время, я даже не знаю как, Эбигейл наткнулась на наш сценарий, и он ей очень понравился. Она уже давно хотела вновь поучаствовать в какой-нибудь истории про сверхъестественное, так что сама к нам пришла. Это большая удача.
— Чем сценарий зацепил вас?
— В сценарии «Лимба» меня подкупил подход к жанру фильмов про дом с призраками — сложно придумать что-то новое в рамках или уже за рамками столь развитой мифологии. Но вне зависимости от жанра, будь то фильм ужасов или научная фантастика, меня в любой истории интересует исследование человеческих состояний.
— Каким состояниям посвящен «Лимб»?
— Прочитав сценарий, я не подумал: «О, классная история про что-то потустороннее». Моя мысль была другой: «Это кино о том, каково быть подростком, история отрочества, пубертатного возраста». Придется раскрыть секрет, который вы уже знаете, но героиня Лиза — мертвый подросток. И она единственная в семье осознает, что и все ее близкие мертвы. Мама с папой так не считают, вот и возникает конфликт, который выглядит как классический конфликт между подростком и родителями. Я подумал: «Именно так подросток воспринимает мир, он знает о мире что-то такое, чего не понимают родители». Такой взгляд на вещи мне понравился, а дом с призраками — это уже подходящая содержанию форма.
— Но это не только история про то, как подростка не понимают родители? Вы в связи с «Лимбом» и на пьесу «За закрытыми дверями» Жан-Поля Сартра ссылались.
— Да, речь об идее вечного повторения: мы оказываемся заперты в рутине нашей жизни, которая проворачивается по кругу снова, и снова, и снова. Это и есть своего рода ад. В «Лимбе» он показан как бесконечное повторение одного и того же дня. Опять же, полагаю, многие тинейджеры именно так и видят свою жизнь: чувствуют себя запертыми в этой циклической ловушке и хотят сбежать из нее.
— Но это же «День сурка», в котором Билл Мюррей каждое утро видит одно и то же время на часах и слышит одну и ту же реплику из приемника, верно?
— Конечно! В каком-то смысле можно сказать, что мы сняли хоррор-версию этой замечательной комедии.
— Довольно разнообразный контекст выстраивается, какими еще фильмами вы вдохновлялись?
— Я крайне осторожно пересмотрел несколько выдающихся фильмов про дома с призраками, например «Призрак дома на холме» Роберта Уайза, «Невинных» Джека Клейтона. Ужас в них создается за счет атмосферы, использования звуков, игры света и теней. Это вызов — держать зрителя в напряжении, не вываливая на экран кровь и потроха. Приступая к работе над «Лимбом», я даже дал зарок, что не пролью в этом фильме ни капли крови. Говоря о кинематографических влияниях, я хотел и отдать дань уважения классике, и поиграть с каноном, выделить главные клише жанра, чтобы потом перевернуть их с ног на голову. Начать с того, что в большинстве фильмов ужасов к живым пристают мертвые, а у нас получается ровно наоборот.
— А как вам другие попытки поиграть с классикой, например «Хижина в лесу» Дрю Годдарда и Джесса Уидона?
— Отличный фильм: в нем как раз и метафизики хватает, и мастерство использования замкнутого пространства впечатляет, то, как дом трансформируется. И то, как герои оказываются как бы в плену у ленты Мёбиуса, с которой не сбежать, потому что финальная точка всегда оказывается и начальной тоже. Это круто.
— Они, кажется, и из вашего «Куба» кое-что позаимствовали.
— Не обязательно. Я увлекался творчеством Эшера, когда придумывал «Куб», и в «Хижине в лесу» видится что-то эшеровское. Может быть, у этих фильмов общий источник вдохновения.
— Как обстоят дела с «Нейромантом», который вы снимаете по роману Уильяма Гибсона?
— Хорошо, процесс идет. Я ведь за «Лимб» взялся отчасти из-за того, что работа над «Нейромантом» буксовала, никак не удавалось приступить к съемкам, а у меня есть потребность снимать кино. Сейчас я вернулся к «Нейроманту» и верю, что нам удастся снять фильм по этой удивительной книге. Это тоже большая удача — оказаться режиссером, которому она досталась.
