Цивилизация
Бывает, случаются такие дни рождения, когда именинник к круглой дате зовет сразу всех, не только друзей и близких, а в результате получается суматоха — и почему-то никто не приносит по-настоящему хороших подарков: разбираешь поутру гору подношений, а там сплошь хлам. Такая обидная история случилась и с Венецианским фестивалем — 70-м, юбилейным. Впрочем, он виноват сам. Заказал к дню рождению семьдесят фильмов семидесяти режиссерам со всего мира, но сделал это то ли слишком поздно, то ли небрежно. Снять надо было всего минуту-полторы, вот Венеция и расслабилась. Напрасно. На выходе вместо амбициозного проекта получился конфуз, в котором претенциозные попытки кратких «стихотворений в прозе» чередуются с несмешными анекдотами и неуклюжими поздравлениями с юбилеем.
«Перезагрузка будущего» — то туманное и многозначительное название, которое получил в качестве путеводной звезды каждый из участников проекта. Трактуй как понравится. Чем режиссеры и занялись, по мере сил.
И выяснилось, что ни сил, ни вкуса и чувства меры не хватает для того, чтобы вписаться в сложный, на самом деле, формат минутного фильма.
Лаконизм — редкое качество.
Одни пошли по простейшему пути. За минуту можно снять что-нибудь очевидное. Например, лицо красивой женщины, которая улыбнется камере (новелла француза Бенуа Жако). Или расплачется — тоже вариант (новелла американского классика Монте Хеллмана). Или — безошибочный прием — милого младенца; желательно, собственного, как поступили сразу несколько авторов. Кино на глазах перестает быть искусством, превращаясь в домашнее видео, трогательное, но необязательное: кому-то, конечно, интересно следить за тем, как мама Кима Ки-Дука будет жарить ему на обед блин с капустой, но, вероятно, не всем.
Многие же и вовсе сочли лучшим вариантом использовать камеру как зеркало, снимая в течение минуты самого себя: так поступили, среди прочих, Джеймс Франко, Амос Гитай и Микеле Плачидо.
Другие решили, что за минуту надо сказать что-нибудь важное на тему будущего кинематографа.
Умнее всех поступил гонконгский режиссер Питер Хо-Сун Чан, показавший крупным планом глаза величайших авторов мирового кино, от Эйзенштейна до Хичкока (новелла не без претенциозности называется «Будущее было в их глазах»). В самом деле, где же будущее, как не в прошлом? Такого мнения придерживается и итальянец Давид Феррарио, в чьем мини-фильме «Маяк» толпа людей смотрит под открытым небом старый фильм Чарли Чаплина. Присоединяются к ним израильтянин Шмуэль Маоз («Конец»), представивший кинематограф в образе умирающего старика с видеокартины в музее современного искусства, аргентинец Пабло Траперо («Кино закончилось»), польский классик Кшиштоф Занусси (у него двое детей находят коробку с кинопленкой в мусорном баке), а также едкий шутник из США Тодд Солондз, в чьей научно-фантастической зарисовке «3013» китайский робот за кадром пытается объяснить студентам из далекого будущего, что такое «искусство», «гуманизм» и «переживание».
Настоящий же китаец Цзя Чжанке демонстрирует нечто вроде рекламы гаджетов, на которых по-рекламному красивые люди сморят старые шедевры, обливаясь при этом неправдоподобными слезами.
Меж тем, канадец Атом Эгоян рассматривает видеоролики на собственном айфоне, слушая звук своих шагов на выставке фоторабот. А француженка Катрин Брейя разглагольствует о закате цивилизации, пока сидящая в том же кафе молодежь выбирает, на что бы сходить в кино («Только не на Катрин Брейя, пожалуйста!»). Говоря короче, будущее важнейшего из искусств так же смутно и туманно, как лобовое стекло автомобиля, едущего по плохой дороге в проливной дождь (именно это происходит в новелле тайского авангардиста Апичатпонга Вирасетакуна).
Люди ходят по берегу какого-то водоема и пытаются заглянуть в глаза себе подобных, но безрезультатно: те смотрят куда-то в вечность и не реагируют.
«Новый нейро-интерфейс... как сны с субтитрами...» — недовольным голосом говорит хмурый немолодой мужчина. Это синопсис новеллы Алексея Германа-младшего «5000 дней вперед», которая отличается от большинства в лучшую сторону — по меньшей мере, автор попробовал написать сценарий и снять настоящий, хоть и крохотный фильм. Подобно ему поступили совсем немногие: греки Афина Цангари (фантастический «24 кадра в столетие») и Йоргос Лантимос («Галстук», фильм о дуэли двух старшеклассниц), японец Шинья Цукамото («Брошенный монстр», фэнтези с самодельными героями из картона) и кореец Хон Сан-Су (элегический рассказ «50:50»). Их новеллы — редкие глотки свежего воздуха в этом душном проекте.
Хотя и за остальных русских режиссеров не стыдно, особенно на таком фоне.
Видеоарт Алексея Федорченко «Атавизм» о преимуществах слуха над зрением, по меньшей мере, оригинален, а «In Perpetuum Infinitum» Марлена Хуциева, в котором Чехов и Толстой пьют шампанское за здравие Венецианского фестиваля и кинематографа, органично вписывается в череду других немудрящих тостов — от «Акуны Мататы» Ульриха Зайдля до «Последнего льва» Франко Мареско, герои которого жадно пожирают гигантский праздничный торт с венецианским львом на верхушке.
Смешно, хотя вместе с тем и глуповато. Как и весь этот проект.
Можно, впрочем, взглянуть на ситуацию с другой стороны. Неудачных экспериментов (а этот коллективный фильм, безусловно, эксперимент) не бывает, отрицательный результат — тоже результат. «Перезагрузка будущего» наглядно показала, что пресловутая свобода творчества, даже для очень крупных мастеров, — больше опасность, чем благословение: в ответ на просьбу снять «что-нибудь» большинство из них выдадут необязательный пустяк или оглушительную банальность. Как коммерческое кино не может существовать без продюсера, так авторскому необходим куратор. Не просто благодушный именинник, а умный и трезвый эксперт, способный обуздать тягу к самовыражению и направить творческую энергию в осмысленное русло. Парадоксальным образом, если все фестивальное кино после таких фильмов хочется отменить раз и навсегда, то самому фестивалю хочется пожелать, напротив, дальнейшего процветания. Если он не научит режиссеров уму-разуму, то кто?
