Виктор Топоров поступил на филфак Ленинградского госуниверситета в 1964 году, а окончил его в 1969-м — «оттепель» к тому времени уже закончилась, но эпоха шестидесятников только началась. Он и сам стал шестидесятником — не совсем поэтом и не совсем писателем, но переводчиком зарубежных стихов и литературным критиком. По его собственному признанию на странице автора «Русского журнала»,
«из филологии и поэзии в отсутствие службы и карьеры получился поэтический перевод на двадцать лет с лишним».
«Из немцев не переводил разве что Шиллера, из англичан — Шекспира и Дилана Томаса, из американцев — Лонгфелло», — написал он.
И уже во второй половине 80-х Топоров вышел из того, что называл «внутренней эмиграцией», начал публиковать критические заметки по современной русской литературе, потом пришел в публицистику, работал в журналах, газетах, был главным редактором издательства «Лимбус Пресс». В конце 90-х начал публиковать сборники своей публицистики.
Критиком он был бескомпромиссным, и единства в оценке его метода среди литераторов и литературоведов не было. В своей книге «Похороны Гулливера в стране лилипутов» Топоров привел слова писателя-фантаста Бориса Стругацкого, сказанные во время заседания Союза писателей:
«Беда наша не в том, что есть такой Топоров, и даже не в том, что он пишет. Беда в том, что нет другого Топорова, который объяснил бы, что все написанное Топоровым неверно».
«Второго Топорова так и не появилось — не то бы все сразу об этом узнали», — констатировал сам критик.
Он мог написать о тех же фантастах, что они «обитают в отдельной резервации, имеющей ряд устойчивых признаков лепрозория», или в лоб напомнить украинским писателям, что «как не читал никто письменников, так и не читает». Мог фактически нахамить в предисловии к сборнику современных питерских поэтов авторам из этого сборника.
Его приемы считали провокацией, а его самого — выросшим мальчиком из сказки о голом короле. Но при этом писатель Михаил Елизаров мог объявить, что
Топоров оправдывает существование критиков «в принципе».
«Времена стали менее карнавальными. И в этом смысле способность В.Л. Топорова без обиняков сообщить ровно то, что думает, становится даже и более ценной», — написал в статье на портале «Прочтение» филолог, критик, журналист и писатель Вячеслав Курицын.
«Виктор Леонидович Топоров был ужасно неудобный и часто ужасно злил, — написал у себя в фейсбуке литературный критик Александр Гаврилов, — переводил так, что чифирь русского текста хотелось разбавить самоварной водой. Был в критике чудовищно несправедлив, бранчлив и придирчив. Был рыцарственно, без остатка, на износ предан единственной своей любви — литературе. Сделал в ней необыкновенно много разного, и полезного много».
Полезного для российской литературы Топоров сделал действительно много — и с его вкладом мало кто спорит.
XXI век для Топорова прошел под знаком премии «Национальный бестселлер».
Награду эту в 1999 году придумал предприниматель и владелец «Лимбус Пресс» Константин Тублин, а Топоров стал ее ответственным секретарем, локомотивом и лицом. Название премии, конечно, все это время вызывало нарекания — почему «бестселлер», если книги, за некоторым исключением, читали только отборщики? Да и девиз «Нацбеста», нейтральное «Проснуться знаменитым», не всегда выполнялся: среди лауреатов случались и Александр Проханов, и Виктор Пелевин, и Михаил Шишкин, и Дмитрий Быков.
Но самое главное — литературная награда состоялась, «Нацбест» стал громче существовавшего к тому времени десять лет «Русского Букера», а после 2005-го сумел не сдать позиции перед «Большой книгой», имевшей огромный по российским меркам призовой фонд.
И одной из непременных традиций «Нацбеста» были комментарии Топорова — едкие, на грани фола, но при этом написанные предельно четко: он умел обращаться со словами.
Консерватор во вкусах, Топоров с удовольствием общался с читателями и с помощью новых медиа — сначала через ЖЖ, в последние годы — через фейсбук. «Ты читаешь Топорова, лайкаешь Топорова, возмущаешься Топоровым, болтаешь с Топоровым, знаешь из его постов, что у него происходит, — поделился с «Газетой.Ru» литературный критик, публицист Дмитрий Ольшанский, бывший членом жюри одного из «Нацбестов», —
вот он в гости пошел, вот премию вручил, вот кастрюлю на плиту поставил, в Крым поехал. И вдруг его нет.
Да, конечно, операция, больница, тромб. Но разум все равно пока отказывается это осмыслять».
«Иногда мне казалось, что он и сам какой-то литературный герой, вроде булгаковского Коровьева, который однажды неудачно пошутил. Очень верю, что теперь он в седле и темно-фиолетовый рыцарь. Мир вам, вечнопамятный Виктор Леонидович», — заключил Александр Гаврилов.