Цивилизация
В ночь с 7 на 8 августа 2008 года началась военная операция грузинской армии в Южной Осетии. В Грузии этот конфликт, который продолжался пять дней, считался «установлением конституционного порядка», в России он получил название «принуждение к миру»; боевые действия завершились поражением грузинской стороны, а мирное урегулирование в Южной Осетии и Абхазии стало делом неблизкого будущего.
Еще одним итогом конфликта стали полностью разорванные связи между Грузией и Россией, в том числе и культурные. Вместо этого продолжилось заочное сражение между странами, начатое информационной войной, которая шла в те пять дней и которую российская сторона проиграла. В мирное время, напротив, бои этой виртуальной войны шли с переменным успехом и чаще заканчивались ничем.
Наиболее характерным примером стал кинематограф.
Первым, как и положено, появился документальный фильм, и первой оказалась Россия. В октябре 2008-го в «Художественном» показали ленту «Война 08.08.08. Искусство предательства»; продюсером ленты был известный интернет-продюсер Константин Рыков, в то время депутат Госдумы; она была доступна в сети. Грузия ответила через три месяца, выпустив в январе 2009 года «Хроники грузинского августа».
Российский фильм начинался с обращения президента Грузии Михаила Саакашвили, которое вышло в эфир поздним вечером 7 августа, где он излагал принятую в России последовательность событий: артиллерийский обстрел Цхинвали, вторжение в Южную Осетию грузинской армии, бои, которые вели южноосетинские ополченцы, российские миротворцы и передовые части 58-й армии. Грузинская картина, в целом не отрицая очевидного, рассказывала о предыстории конфликта, и акцент в ней делался на том, что Россия долго провоцировала Грузию и добилась в этом успеха.
После документального вступления пришла очередь и художественного переосмысления случившегося — здесь тоже первенство принадлежит России.
В марте 2009 года вышел снятый в ужасной спешке — всего за полгода — «Олимпиус инферно» Игоря Волошина. Для проката этот фильм не предназначался изначально: его премьера состоялась на Первом канале, после чего картина отправилась прямиком на DVD; каких-либо продажных рекордов «Олимпус инферно», кажется, не поставил, но хорошая аудитория ему была обеспечена — за несколько дней до телепоказа фильм чудом оказался на торрент-трекерах в весьма неплохом качестве и вызвал там вполне ожидаемый ажиотаж.
Но это была лишь прелюдия. Правда, то, что должно было бы стать главным калибром информационной войны, вышло по меркам той войны непозволительно поздно: грузинско-американские «5 дней в августе» Ренни Харлина — весной 2011-го, а российский «Август. Восьмого» Джаника Файзиева — вообще в феврале 2012 года. Ленты очень похожи своей судьбой. Обе сняты на государственные деньги, грузинская — по настойчивым слухам, российская — вполне официально, через Фонд кино, который профинансировал едва ли не половину стоимости. Оба фильма обзавелись довольно солидной съемочной группой: в грузинской версии сыграли Энди Гарсия и Вэл Килмер, а в российской, например, для Гоши Куценко специально написали эпизод, не входивший в первоначальный сценарий. Ну и рекламировали их похоже — с размахом.
Картины, впрочем, получились разные.
«5 дней в августе» напоминают «Олимпус инферно» — более качественно снятый и с другими акцентами, но отличия в основном в деталях. Так, одним из главных героев стал не американский ученый-энтомолог, изучающий южноосетинских бабочек, а американский же журналист, а его спутницей — не российская журналистка, а грузинская девушка. Ну и так далее.
Файзиев же, кажется, совсем не собирался делать своим фильмом какие-то политические заявления и почти достиг желаемого. Почти — потому что в рамках выбранного антуража не мог совсем не высказываться на тему, кто на кого напал, а именно этот момент и является главным предметом идеологического спора двух стран.
Как бы то ни было, и «5 дней в августе», и «Август. Восьмого» показали, что кинематографическое соревнование между Россией и Грузией никто не сможет выиграть — если, конечно, российское кино не решит задавить противника массой.
До этого, к счастью, не дошло, и получилась как бы ничья.
Фильмы прокатывались фактически только внутри стран, в мире они заметного ажиотажа не вызвали, и даже финансовые результаты оказались похожи: грузинская картина при бюджете $12 млн (это минимальная оценка) заработала $300 тысяч, а российская сумела собрать около $10 млн при потраченных $19 млн. В выигрыше остался разве что Ренни Харлин, преодолевший творческий кризис; в этом году он уже вместе с российскими продюсерами снял «Тайну перевала Дятлова».
На фоне такого громкого кинопротивостояния в художественной среде, можно сказать, практически ничего не происходило. По мнению галериста Марата Гельмана, многие художники просто не смогли определить свою позицию.
«Ситуация была двусмысленная. Понятно, что мы большие, а они маленькие, но, с одной стороны, многие были против ксенофобии — власть очень легко перевела межгосударственный конфликт в межнациональный, и это была главная претензия к ней со стороны художественного сообщества. С другой стороны, большинство людей в Южной Осетии — с русскими паспортами, мы видели, что там произошло; сразу после окончания войны я ездил туда в составе целой делегации, и нам все последствия показали», — рассказал он «Газете.Ru».
Гельман сказал, что есть две темы — затяжной конфликт с Грузией и собственно война августа 2008-го.
«Если говорить о конфликте, то когда появились антигрузинские настроения, когда начали громить грузинские рестораны — я тогда сделал выставку грузинского художника Александра Джикия, и эту выставку разгромили. Но это было до войны», — вспомнил он. Выставка Джикии «Новые работы» проходила в Галерее Гельмана в октябре — ноябре 2006 года, она пострадала во время разгрома галереи 21 октября, была восстановлена и вновь открыта через две недели.
Впрочем, совсем молчать художники и артисты не стали.
Алексей Беляев-Гинтовт, известный своими симпатиями к «имперскому стилю», 8 августа встретил во Владикавказе — он ехал в Цхинвали, чтобы провести свою выставку; на следующий день он попал в город, встречался с Эдуардом Кокойты и участниками боев и потом много рассказывал о своих впечатлениях от увиденного и услышанного.
А сразу после окончания конфликта советский и грузинский певец и актер Вахтанг Кикабидзе объявил об отказе от российского Ордена Дружбы; указ о его награждении был подписан Дмитрием Медведевым в июле 2008 года. Он сказал, что в данной ситуации ему неудобно получать награду.
«О какой дружбе здесь может идти речь? О вечной дружбе с Кикабидзе что ли?» — заявил Кикабидзе.
Кроме того, он отменил серию концертов в России, которая намечалась на осень того года.
Были и более сдержанные заявления этнических грузин-артистов, всю жизнь проживших в России, — Олега Басилашвили, Тины Канделаки. Осетин Валерий Гергиев с оркестром Мариинского театра 21 августа приехал в Цхинвали и исполнил под открытым небом Седьмую симфонию Шостаковича — в память о погибших во время боев.
Был и первый Международный фестиваль живой музыки «Сотворение мира», начавшийся в Казани в конце августа, — на его открытии вместе пели осетинка Ирина Томаева и грузинка Этери Бериашвили, каждая на своем языке, а завершили выступление они совместным исполнением джазовой композиции «What a Wonderful World». По словам арт-директора фестиваля Александра Чепарухина, события в Южной Осетии «в каком-то смысле саму идею фестиваля сделали более актуальной», и никто из приглашенных музыкантов не отказался приехать по политическим мотивам.
А спустя полгода после окончания конфликта случился демарш грузинских музыкантов, которые собрались ехать на конкурс «Евровидение-2009» с песней «We don't wonna put in» — конкурс в тот год проводился в Москве, а аллюзию на российского премьер-министра участники группы «Стефане и 3G» не только не скрывали, но и всячески подчеркивали.
После предложения организаторов конкурса изменить текст — «Евровидение» традиционно сторонится любой политической активности — грузинские музыканты вообще отказались приезжать в Россию.
На международном фотоконкурсе World Press Photo, победители которого были объявлены в феврале 2009 года, были представлены сразу несколько фоторепортажей о военном конфликте. Призы за освещение этой темы — впрочем, не главные — получили украинец Глеб Гаранич, швед Ларс Линдквист и поляки Войцех Гржедзинский и Юстина Мельникевич; все они делали снимки на грузинской территории. Обилие призеров WPP, работавших в одной и той же горячей точке, указывало на обостренный интерес мировой общественности к теме; но ни один из кадров про конфликт 08.08.08 не стал хрестоматийным, узнаваемым всей планетой с первого взгляда, как это иногда случается с произведениями лауреатов этой премии.
Грузинский театральный критик и переводчик с грузинского Майя Мамаладзе считает, что о войне в Южной Осетии мало кто хотел говорить художественно — только публицистически.
«Была большая публицистическая война — масса документальных фильмов, огромное количество телематериала, — рассказала она «Газете.Ru». — Мы с ведущими грузинскими драматургами собирались сделать спектакль об этой войне: объединенные общим замыслом небольшие пьесы по десять минут, написанные разными драматургами и поставленные разными режиссерами».
Первоначальная идея так и не была реализована, но в ходе работы над проектом появились несколько больших пьес. «Президент приходит в гости», которую написал известный грузинский драматург Лаши Бугадзе, потом была поставлена в лондонском театре Royal Court. Часть пьес этого проекта Мамаладзе перевела на русский язык для московского «Театра.Doc» — и в театре состоялся проект художественной читки этих пьес под общим названием «Новая военно-грузинская драма»; «Войнушка» Басы Джаникашвили стоит в плане этого театра.
«Но в основном люди старались уходить от темы войны, напрямую говорили только Бугадзе и Джаникашвили. Это была такая драма для грузинского общества, что ее старались избегать», — сказала Мамаладзе.
По ее словам, большая часть работ проекта касается истории беженцев и того, что происходило с людьми, которые оказались в горячей точке.
Своеобразный финал этого противостояния разделенных войной культурных сообществ был поставлен летом 2011 года. Грузинский режиссер, глава Театра имени Шота Руставели (в нем ставился спектакль-вербатим о беженцах) Роберт Стуруа был изгнан с поста, который занимал 30 лет. Причиной увольнения в министерстве культуры Грузии назвали ксенофобскую позицию Стуруа, правда, толком разъяснить, в чем она заключается, так и не смогли. В итоге опальный режиссер нашел работу в Москве; ходили слухи, что ему предложат возглавить лишившийся Юрия Любимова Театр на Таганке, но Стуруа начал сотрудничать с театром Александра Калягина Et Cetera. А когда спустя полтора года изменилась обстановка в Грузии, режиссер вернулся в свой родной театр — на прежнюю должность, и изменилась вся ситуация целиком. Конечно, на одном примере Стуруа нельзя говорить о том, что культурный обмен между Россией и Грузией возобновился в полном объеме, но и утверждать, что он после конфликта прекратился на веки вечные, — тоже нельзя. После Стуруа «Август. Восьмого» Файзиева просто не мог «выстрелить».
«У меня впечатление, что интеллигентное и интеллектуальное общество Грузии вообще хотело бы, чтобы эта война была стерта из истории страны», — заключила Мамаладзе.
К сожалению, это невозможно.
