Цивилизация
Начало восьмого, по заполненному почти до отказа залу Государственного Кремлевского дворца то и дело пробегает волна робких аплодисментов, вызывающих музыкантов на сцену. Минут 15 назад в холле прозвенели колокола и державный голос пригласил публику занять места в зале, но люди все продолжают прибывать. Даже в партере, билеты в который стоили по 10–15 тысяч, видны лишь редкие пятна пустых кресел. Сегодня здесь ждут всемирно любимого теледоктора и самого обаятельного члена Клуба зануд — британца Хью Лори, исполняющего классику блюза дельты Миссисипи и Нового Орлеана.
На сцене среди инструментов светятся торшеры со съехавшими набекрень абажурами. Правда, даже из амфитеатра, не то что с балкона, гигантского ГКД толком разглядеть светильники, старые фото и другие детали декораций можно только в бинокль, который полчаса назад настойчиво предлагали зрителю гардеробщики.
Отдаленность полноты иллюзии уютного нью-орлеанского заведения, видимо, оказывается пропорциональна расстоянию от сцены.
Лиц музыкантов The Copper Bottom Band, которые наконец появляются на сцене, тоже не видно. Маленькие фигуры занимают свои места, берутся за инструменты, заводят песню нью-орлеанских карнавальных «индейцев», подвижную и упругую «Iko Iko», — и тут из-за кулис появляется виновник торжества — пританцовывая и, понятно, срывая бурю аплодисментов и приветственных криков. В одном интервью Лори признался, что
на одной сцене со своими музыкантами чувствует себя саудовским плейбоем, которому подарили Ferrari, который он и водить-то не умеет.
Так вот, в своем пижонском золоченом пиджаке актер действительно выглядит как именинник. «Добрый вечер», — неожиданно чисто произносит Лори, дотанцевав до микрофонной стойки в центре сцены, и после первой песни благодарит публику уже чуть ли не дикторским «спасибо».
Признавшись, что на этом запас известных ему русских слов исчерпан, актер советует публике поискать в кремлевских креслах наушники с синхронным переводом и рассказывает, как странно ему играть в здании, о котором он и его соотечественники когда-то думали «не без трепета». Потом, подняв за Москву рюмку виски, стоявшую на рояле, тут же перешел в наступление: «В следующей песне вам придется петь одну строчку — «Come on baby, let the good times roll». Так, давайте порепетируем. Мы не будем продолжать, пока вы этого не сделаете, я серьезно. Вот, уже лучше, чем в Петербурге», — подзадоривал Лори робевшую публику. В общем, мало-помалу атмосфера в зале стала ощутимо теплеть, публика начала оттаивать: люди рядом со мной устраивались поудобнее, делились друг с другом биноклями и уже не так стеснялись иногда подпеть музыкантам.
Даже сцена, кажется, начала бы пододвигаться ближе, если бы не десятиметровая полоса отчуждения между ней и первыми рядами кресел, подступы к которой караулили охранники на стульчиках. Но вот кто-то первый отважился преодолеть ее, чтобы подарить Лори цветы, — в следующую паузу таких уже двое, потом трое, четверо. К концу концерта рояль актера был буквально завален букетами. «Еще один букет, и мы (показывая на музыкантов) будем должны вам ужин, — шутит, кажется, в самом деле растроганный Лори. — Нет, правда, спасибо.
Если бы мы были в Англии, вместо всех этих цветов было бы, может, одно яблоко, нет, пол-яблока — да и то бы в нас бросили».
Букеты дарили, кстати, не только Лори, но и его музыкантам — особенно тромбонистке Элизабет Ли. Актер в самом начале концерта отрекомендовал свою группу как «лучшую за пределами России», добавив, что
сам он тот еще музыкант, но с The Copper Bottom Band «вы в надежных руках».
Нынешний состав, отличающийся от того, с которым был записан последний альбом Лори «Didn't It Rain», и правда хорош. Помимо уже упомянутой девушки с тромбоном в него входят две замечательные вокалистки — Габи Морено и Джин Маклин, которым Лори некоторые песни отдавал целиком, довольствуясь ролью пианиста; духовик-мультиинструменталист Винсент Генри, кроме сопрано-, тенор- и баритон-саксофона игравший на губной гармошке; гитарист Марк Голденберг, временами встававший за клавишные или менявший гитару на аккордеон; и ритм-секция из ударника Германа Мэттьюза и контрабасиста Дэвида Пилча. Последнего, правда, большую часть концерта было почти не слышно — и это одна из немногих чисто музыкальных неудач вечера. Даже досаднее, наверное, тот факт, что этим явно знающим свое дело музыкантам негде было развернуться — на соло редко отводилось больше пары тактов. С другой стороны, это, наверное, можно понять,
весь концерт длился чуть меньше двух часов — за это время группа сыграла 22 песни.
Главная проблема же все-таки была связана со спецификой Кремлевского дворца. Мэттьюз, например, после концерта написал в своем микроблоге, что концерт в Кремле удался и публика ему понравилась, вот только люди были «СЛИШКОМ далеко» — настолько, что он их почти не видел, — и почему-то не танцевали. Тут надо пояснить, что
ближе к концу выступления Лори пригласил зрителей подойти к сцене, чтобы потанцевать, но охранники их туда просто не пустили.
А актер (который и тех, кто дарил ему цветы, не сразу замечал из-за света в глаза) похоже, просто не увидел этот эпизод. И эта ожидавшаяся, конечно, кремлевская перестраховка — страшная нелепость:
большинство песен, которые играли Лори и компания были написаны не для того, чтобы их слушали, сидя в кресле.
Но испортить настроения зрителям и музыкантам кремлевским порядкам не удалось. Был еще один — теперь уже коллективный — тост за Москву, а также световое шоу, устроенное зрителями музыкантам на «Careless Love» («Это было очень красиво... я понимаю, что это все айфоны, но... Спасибо за все потраченное вами электричество, жаль, мы не захватили для вас зарядку...»), много шуток и блистательно конферанса в исполнении Лори, а также бис. Финальный номер — песню Алана Прайса «Changes» — зал встретил стоя.
