Цивилизация
Среди всех проектов переформатированного год назад Театра им. Ермоловой «Портрет Дориана Грея» изначально был и самым глобальным (бюджет спектакля составил несколько миллионов рублей), и самым важным. Работа над спектаклем велась много месяцев, премьеру неоднократно переносили (планировалось, что именно ею должен был открыться обновленный театр). В итоге «Дориана Грея» сыграли, когда театр уже потерял право на ошибку. Среди первых трёх его премьер ни одна так и не стала безусловной удачей. «Самая маленькая большая драма» от режиссёра Родиона Овчинникова дала зрителям уникальный шанс увидеть спектакль XIX века, сыгранный так, как будто Станиславского не было и в помине. «Язычники» Евгения Каменьковича на общем фоне выглядели интересно и современно, но всё равно были приняты критикой в штыки, «Снегурочка» Алексея Кузьмина-Тарасова и вовсе показались многим каким-то недоразумением.
В таких условиях «Портрет Дориана Грея» обернулся для Меньшикова последней в этом сезоне возможностью доказать, что его реформы способны привести к серьёзным результатам.
В итоге эти результаты были достигнуты — по крайней мере, с формальной точки зрения. Созонов привлёк к работе над спектаклем множество профессионалов из разных областей: композитора и музыканта, актёра «Седьмой студии» Юрия Лобикова, известного видеохудожника Яна Калнберзина, одного из самых титулованных российских современных хореографов Анну Абалихину, дизайнера «Гоголь-центра» и проекта «Платформа» Наталью Шендрик (она разработала фирменный стиль спектакля и бренд «DG»), саунд-дизайнера »::vtol::», работающего с экспериментальными звуковыми приёмами. Все вместе они создали постановку одного из самых изощрённых мультимедийных зрелищ, которые видела московская сцена — и уж точно самую технически сложную работу за всю историю Театра Ермоловой.
В «Портрете Дориана Грея» всё время что-то трещит, грохочет, льётся музыкой, завывает; видеопроекции появляются со всех сторон и во всевозможных вариациях, подчиняя себе пространство. В Москве, конечно же, уже давно привыкли к спектаклям с использованием видео, но гигантского монитора, который с помощью хитрой конструкции постоянно летает над сценой и перемещается во все стороны, явно ещё не видали. А технология, позволяющая «в прямом эфире» помещать актёров, стоящих на однотонном фоне, в любую необходимую видеосреду, была опробована лишь однажды, в «Идеальном муже» Константина Богомолова. Однако для режиссёра Александра Созонова эти приёмы – не голый эпатаж и не способ самовыражения, а метод мышления и оптимальная для его замысла форма.
Действие спектаклей Созонова разворачивается как бы в виртуальной реальности – так уже было у него и в независимом проекте «Riverside drive» по пьесе Вуди Алена, и в «Медленном мече» Юрия Клавдиева, поставленного в Центре драматургии и режиссуры. В его спектаклях сценическое действие как таковое уходит на второй план и сложно монтируется как с заранее снятыми кадрами, так и с онлайн-видеотрансляцией. Его театр – нечто среднее между компьютерной игрой и клипом:
Созонов ставит спектакли-комиксы, где живой человек растворяется в цифровом хаосе и оказывается окружен сплошными симулякрами.
В «Дориане Грее» реальность расплывается, делаясь непознаваемой и неуловимой. Сцена перед аккуратно вписанной в портал Ермоловского театра конструкцией с обшарпанными стенами всё время почти пуста, но видеосъёмка легко превращает невзрачный кукольный домик в место светской тусовки, рождает причудливые, ирреальные образы и вписывает живых актёров в абстрактные композиции.
Сам портрет Дориана Грея, созданный художником Бэзилом Холлуордом, у Созонова носящим дреды, становится объектом видеоарта. Ослепительно белый мужской силуэт, сияющий на голубом фоне и переливающийся радужным сиянием – получается, что Бэзил в прямом смысле запечатлевает не внешность Дориана, но его душу. И с первым проступком красивого юноши рука «портрета» окрашивается в ядовито-зелёный, переставая светиться.
К концу спектакля вся картинка сделается зелёно-красной и утратит всякое сходство с живым человеком.
«Портрет Дориана Грея» у Созонова — история развенчания и гибели образа, которого никогда на самом деле не существовало.
Потому что сам Дориан, сыгранный Сергеем Кемпо, совершенно обычным человеком, в котором нет ничего особо прекрасного, совсем не похож ни на компьютерный портрет, ни на свой идеализированный образ, глядящий на зрителей с проекций-билбордов (сексапильные и хорошо отфотошопленные портреты Дориана со слоганами вроде «Безграничная власть», «Главный бестселлер сезона» и «Будь особенным. Будь ДГ»). Это всего лишь выдуманный и хорошо продаваемый бренд, сочинённый продюсером Лордом Генри и не имеющий отношения к своему прообразу.
Лорд Генри в исполнении Олега Меньшикова приобретает поистине демонический вид. Это существо явно не нашей природы, это человек-схема, заправляющий всем вокруг себя и создающий мир по своему образу и подобию.
Он всё время появляется в новых костюмах, но никак не меняется внутренне. Саркастическая ухмылка, цинично равнодушный тон, властно презрительный взгляд. Меньшиков играет злого гения, подчинившего себе всех и сразу. Он всё знает наперёд, потому что сам сочиняет все, что происходит.
В прологе Генри появляется на сцене старенький, на автоматически движущейся инвалидной коляске, но выглядит не вспоминающим молодость шоуменом-пенсионером, а скорее персонажем мистического триллера. То и дело он зачитывает фрагменты из романа Уайльда по книге, всё с тем же насмешливым самоупоением, и уже не остаётся сомнений, что всё происходящее – плод его фантазии. В какой-то момент ловишь себя на мысли, что подлинный портрет Дориана Грея здесь совсем не искусная видеоинсталляция, а сам Лорд Генри – насквозь прожжённая, циничная и много раз согрешившая душа не отражается на экране, а материализуется во плоти.
Спектакль Созонова идеально придуман концептуально и воплощён технически. Проблема его лежит лишь в плоскости актёрского существования — все остальные его составляющие принадлежат XXI веку, а вот игра артистов мощно укоренена, самое позднее в середине XX-го. Большинство актеров — за исключением Меньшикова и ещё пары человек —
играют здесь точно так же, как если бы вокруг них были не видеопроекции, а живописные задники, а на них самих парики, камзолы и кринолины вместо модных современных костюмов.
Но даже по законам старого театра их игра не выдерживает никакой критики, потому что реплики многих из них в зале попросту невозможно расслышать.
В этом чудовищном разрыве между формой спектакля и способом преподнесения текста можно было бы, конечно, обвинить режиссёра – что, возможно, было бы справедливо, особенно с учётом того, что Созонов впервые столкнулся в работе с актёрами маститого репертуарного театра. Но нельзя закрывать глаза на то, что предыдущие премьеры Ермоловского, «Снегурочка» и «Язычники», страдали ровно от тех же проблем. Так что дело, скорее всего, не в режиссерах, призываемых Меньшиковым в свой театр, а в артистах труппы, которые никак не могут (и, кажется, не всегда хотят) искать общий язык с современным театром.
