Цивилизация
В Манеже большие перемены: в цокольном этаже выставочного комплекса заработали три новых музея. Пару недель назад здесь уже открылась выставка «Издатель Воллар и его художники», ставшая стартом регулярной работы музея под названием «Livre d'artiste/Книга художника», который курирует известный коллекционер Борис Фридман. Теперь к нему добавились Музей экранной культуры и Музей дизайна.
Первый из них дебютировал с проектом «Видео-дыры: I do not know what it is I am», второй предъявил экспозицию «Советский дизайн 1950 – 1980-х».
На нынешнем этапе эти музеи предполагают именно выставочную форму деятельности и анонсируют по четыре-шесть временных проектов в год. Стоит заметить, что, несмотря на формальную новизну институций, они уже имеют определенный опыт. Музей дизайна существует больше года, а Музей экранной культуры является детищем центра «Медиаартлаб», у которого за плечами история длиной в 12 лет. Помимо устройства выставок оба заведения намерены уделять значительное внимание образовательным и просветительским программам. Важным шагом на этом пути станет появление на антресольном этаже Манежа медиатеки. Худрук выставочного объединения «Манеж» Марина Лошак прогнозирует, что она откроется следующей весной.
Премьерные показы призваны обозначить некоторые приоритеты, хотя всего поля будущей деятельности не покрывают.
Скажем, выставка, избранная Музеем дизайна для своего старта, ограничивается периодом в три десятилетия и рассматривает лишь ситуацию на территории СССР, что не означает отсутствия в дальнейшем международных проектов и актуальных контекстов. Советская эпоха в данном случае взята для затравки: вполне вероятно, что устроители намеренно решили поэксплуатировать ностальгические чувства зрителей. Треугольные пакеты для молока, обертки от шоколада «Аленка» и холодильник «ЗИС» действительно провоцируют личные воспоминания, чаще всего трогательные, но вместе с тем выполняют и объективную функцию, наглядно демонстрируя былые достижения отечественного дизайна. Причем слово «достижения» не обязательно брать в кавычки: пусть даже многие экспонаты имели явные заграничные прототипы, все-таки советские конструкторы и художники не были лишены креативности и привносили немало местного своеобразия в предметную среду 1950-х – 1980-х.
Кураторы экспозиции выбрали, пожалуй, верную интонацию для рассказа о том времени, балансируя между иронией и ностальгическим любованием.
Понятно, что игрушечный АКМ-47 или стиральная машина «ЗАЯ-3», похожая на фрагмент баллистической ракеты, попали на выставку исключительно прикола ради, но ведь в ту эпоху и впрямь производилось множество забавных предметов, провоцировавших улыбку даже у современников.
С другой стороны, экспозиция не сбивается на перманентную шутливость и представляет советскую материальную культуру в том виде, в каком она реально существовала. Посетителям выставки не избежать здесь умиленных восклицаний типа «у нас на даче был точно такой же транзисторный приемник» или «в детстве я тоже рубился на этом игральном автомате». Новоявленные музейщики не поленились и насобирали множество артефактов, каждый из которых заполняет определенную историческую нишу. Даже два подлинных «Москвича» из Музея ретро-автомобилей удалось закатить в выставочное пространство. Наверное, придирчивые зрители найдут, за что покритиковать этот проект, но для музейного старта он очень даже неплох.
Если дизайнерская институция сделала ставку на простые и понятные визуальные ощущения, то Музей экранной культуры для премьерного показа привлек материалы, что называется, не для всех. В самом заглавии проекта «Видео-дыры: I do not know what it is I am» содержится намек на высоколобость, да и в релизе недвусмысленно говорится о «попытке перешагнуть границы восприятия реальности и увлечь зрителя в иные измерения». Девять работ, выбранных для демонстрации, действительно не похожи на привычный кинематограф и отсылают к психологически сложным практикам видеоарта.
Например, медитативное произведение перформансистов Марины Абрамович и Улая «Город ангелов» базируется на авторских впечатлениях от буддийского монастыря, а китаец Ян Фудуй в «Ночной стране» предлагает фантазию о странствиях души раненого воина.
Американец Тони Оуслер в работе «Одиночка» портретирует части тела, немец Джулиан Розенфельд предлагает четырехканальную версию своего перформанса в гористом пейзаже, подразумевая загадочные связи между человеком и дикой природой... Несмотря на эстетическую хитроумность и многозначительность этого музейного проекта, воспринимается он без излишних усилий, что объясняется в немалой степени специализацией здешнего пространства. Не секрет, что среди экспонатов обычной выставки современного искусства видеоарт зачастую проигрывает, теряет зрительское внимание, которое вынуждено то и дело переключаться с динамики на статику и с виртуальности на реальность. Здесь же от пресловутой экранной культуры ничто не отвлекает, в ней можно раствориться полностью. Пожалуй, значение нового музея состоит еще и в этой возможности.
