Цивилизация
В прокат выходит «Облачный атлас» — мегаломанская экранизация романа Дэвида Митчелла, в которой Том Хэнкс, Хэлли Берри, Хью Грант и другие играют по несколько героев, живущих в разных жанрах и эпохах. Режиссерское трио, которое составили брат и сестра Энди и Лана Вачовски и Том Тыквер, поделилось с «Газетой.Ru» своими соображениями по поводу любви подростков к Александру Солженицыну, работе в нескольких жанрах одновременно и том, почему все герои Хью Гранта в фильме — мерзавцы, а Тома Хэнкса нет.
— Кто из вас придумал каждые пятнадцать минут экранного времени цитировать, а то и показывать Александра Солженицына? В романе, если не ошибаюсь, он упоминается только один раз книгоиздателем Кавендишем.
Лана Вачовски: А вы знали, что Александр Солженицын значительную часть своей жизни провел в Вермонте в городке, который называется Кавендиш? (с 1976 года до возвращения в Россию в 1994-м. — «Газета.Ru»). Мы у Митчелла спросили, не выдумал ли он это, и он ответил (изображает голосом замешательство): «Полагаю, что нет...». На меня лично Солженицын сильно повлиял, когда формировались мои представления о свободе, я вообще была погружена в русскую литературу в годы юности.
Том Тыквер: В Германии Солженицын также провел некоторое время, и в контексте нашего фильма он мной воспринимается как персонаж неслучайный. Он имеет непосредственное отношение и к моей юности, играл заметную роль в прошлом: был своего рода обязательной программой по чтению, так что мы его просто ненавидели. Это помогло сейчас.
Лана Вачовски: Солженицын прекрасно подходит на роль человека, который становится символом чего-либо, носителем идеи, на которого люди проецируют собственные смыслы. Его работы становятся импульсом, толчком к тому, как вы проживаете свою жизнь, как воспринимаете собственную личность. И нам кажется интересным, что этот человек, наш современник, повлиял на нас, создал произведение искусства, которое каким-то образом изменило течение наших жизней, наше понимание мира. Так что он оказался идеальной фигурой для отсылки к той особой власти формировать личность посредством слов, идей.
— А он для вас символ свободы, борьбы за нее или чего-то более сложного?
Лана Вачовски: Он поднимает глубокую идею труднопреодолимой материалистичности личности, привязанной к собственности. И капиталисты с радостью хватаются за это: «А! Видите! Нам нужен материализм, потому что он сущностная характеристика человечности!». Но это их собственная проекция, реинтерпретация того, что он говорил. Он же ставил вопрос о том, как связаны мы с материальным миром: «Вещи, определяющие мою жизнь, это действительно я?».
Энди Вачовски: Мы вставили его в фильм, потому что дети обожают Солженицына.
(Всеобщий хохот)
Лана Вачовски: Дети просто с ума сходят, пищат от восторга, да.
Энди Вачовски: Мы сидели и думали, что же любят современные дети? И тут нас озарило — Солженицын!
Том Тыквер: Алекс! Вот наш парень!
Лана Вачовски: Подростки в очередь вокруг квартала выстроятся, чтобы попасть на фильм про него. Девчонки от него без ума.
— Каково было упаковывать несколько разных историй про разные времена и в разных жанрах в один фильм?
Том Тыквер: Если вы читали книгу Митчелла, то знаете, что самое удивительное в ней — то, как он мастерски проделывает этот трюк, перепрыгивает из одной истории в другую, раздвигает границы возможного в литературе, погружается в своеобразие каждого жанра. Он очевидно гениален в том, как адаптирует и заново изобретает каждый жанр, к которому обращается: впечатляющий политический триллер, увлекательная исторически-приключенческая линия, прекрасная фантастическая история... И в каждом жанре он чувствует себя как дома! Даже страшно поначалу было подступаться: как один писатель смог провернуть такое? Но в этом и был вызов — найти для этого многообразия адекватный перевод на язык кино, медиума, который мы обожаем за многоголосие, за возможность рассказать историю множеством способов. Мы любим кино не в каких-то его формах, а за весь диапазон возможностей.
— Как вы делили истории между собой?
Все вместе: Мы не делили.
— Я имею в виду съемочный процесс.
Том Тыквер: Ну, съемки — это дело десятое.
Лана Вачовски: Мы работали над фильмом четыре года, из которых съемочный период составил всего пару месяцев. Это к вопросу о том, что такое работа режиссера, что он делает. На съемках чаще приходится утрясать какие-то вопросы с расписаниями: мы на острове, Том в Эдинбурге, мы в Дрездене, потом вместе в Берлине. Главная же часть работы к этому моменту уже сделана...
Том Тыквер: ...История написана, мир придуман, найдены актеры...
Энди Вачовски: Самое сложное в съемках было — находиться порознь. Была бы возможность, отсняли бы весь материал вместе.
Лана Вачовски: Мы постоянно созванивались, общались по скайпу, не выпускали айпэды из рук, чтобы находиться в неразрывном контакте.
— В фильме есть пара ваших старых знакомых: Бен Уишоу из «Парфюмера», Хьюго Уивинг из «Матрицы», а остальных как заманили?
Том Тыквер: Всегда приятно работать с теми, кого уже хорошо знаешь, но мы держали в уме несколько кандидатур, которые, по нашим представлениям, идеально вписались бы в фильм.
Лана Вачовски: У нас есть прекрасный агент по подбору актеров Лора Кеннеди, и она строго соблюдает жесткое правило, которое мы с ней завели: «Никаких придурков».
Том Тыквер: Только приятные люди.
Энди Вачовски: Потому что хороших актеров хватает, так что можно выбирать среди них хороших людей. Вот Бен и Хьюго — одни из самых приятных людей, которых мы знаем.
— Связи, которые выстраиваются между различными персонажами, сыгранными одним артистом в фильме, это философские построения или есть место и шуткам из серии: «А давайте сделаем Хью Гранта каннибалом и корейским ё***м из будущего»?
Лана Вачовски: Какие уж тут шутки. Он остается каннибалом на протяжении всех его жизней: даже когда играет старшего брата того самого издателя Кавендиша, он тоже проявляет себя каннибалом: пожирает жизни этих несчастных стариков. Человеческие существа борются с хищническим началом в их природе, которое проявляется в том, что мы объявляем своих сородичей «другими», отличными от нас, что упрощает их поедание. В будущем Хью Грант внешне радикально отличается от нас, представая буквальным людоедом, в наше же время он очень похож на нас, но он все равно людоед. Так что во всех этих связях между героями есть смысл, они все остаются собой.
— Но Том Хэнкс меняется больше, чем другие: ему удается перейти на светлую сторону силы, скажем так.
Энди Вачовски: Ну он же встречает Хэлли Берри! Вас бы это не изменило? Даже мы изменились.
