Цивилизация
Резо Габриадзе из числа тех, кого с лёгкостью можно назвать человеком-эпохой. Он сценарист фильмов Георгия Данелия, которые навсегда вошли в подсознание, наверно, каждого человека старше двадцати пяти в России. И даже если бы он не создал ничего, кроме сюжетов и реплик «Мимино» и «Кин-дза-дзы», он всё равно был бы знаменитым. Но за его плечами ещё несколько десятков работ в кино — и как режиссёра, и как сценариста, множество картин, рисунков и скульптур (включая любимого и регулярно утаскиваемого туристами Чижика-Пыжика на питерской Фонтанке). Главным же из его детищ стал, возможно, созданный им в 1981 году Театр марионеток.
В советском Тбилиси Габриадзе строил свой театр вопреки всему, собственными руками проводя реконструкцию крохотного здания в центре старого города, половину которого занимал ресторан. Говорят, что одним из решающих факторов для чиновников, решивших поддержать его начинание, стала придуманная Резо фраза якобы французского министра культуры: «Мсье Леон Арман Гери говорил, что
страна, не имеющая театра марионеток, не может считать себя театральной страной».
За 30 лет он создал всего шесть спектаклей (в том числе «Альфред и Виолетта» по Дюма и Верди; основанную на рыцарских романах «Дочь императора Трапезунда» и полностью авторскую «Осень моей весны»), но каждый из них объездил полмира, побывав на фестивалях в Авиньоне и Эдинбурге, США, Канаде, а также по всей Европе. Были у Габриадзе и спектакли, поставленные за пределами родного театра, в том числе в Швейцарии с участием величайшего Питера Брука и в Америке с Михаилом Барышниковым.
На постсоветском пространстве труппа Габриадзе уникальна уже самим своим подходом к кукольному театру. Ведь его у нас по-прежнему
воспринимают как что-то исключительно детское, с махровыми куклами, писклявыми голосами, зайчиками и грибочками.
Габриадзе же настаивает, что его театр для взрослых, и в каждом своём спектакле затрагивает самые сложные философские вопросы, что не мешает ему выводить на сцену говорящий фонарь или без умолку болтающую курицу: его театр взывает лишь к тем взрослым, которые способны ощущать себя детьми.
Ещё одна особенность Театра марионеток Габриадзе – актёры-кукольники в его спектаклях не произносят ни слова, наделяя своих героев только движениями.
Озвучивают их в записи лучшие драматические артисты России и Грузии, от легендарного Рамаза Чхиквадзе до Лии Ахеджаковой.
Такой метод требует максимальной сноровки для тех, кто на сцене: стоит опоздать на пару секунд, и фонограмма начнёт опережать действие. Но накладок у Габриадзе не происходит никогда.
Гастроли театра откроются премьерой «Рамоны», нового варианта самого последнего из спектаклей Габриадзе. Первый показ старой версии прошёл тоже в Москве, на фестивале «Черешневый лес» пятилетней давности. Тогда постановка носила название «Если локомотивы встречаются», а среди актёров, озвучивших героев, были Алиса Фрейндлих, Алексей Петренко, Анжелика Неволина и Алексей Девотченко. Кирилл Лавров умер ещё до выхода спектакля, и его голос, говоривший об ушедших временах, звучал на пустой сцене как бы уже из другого мира.
Теперь состав сменился полностью:
главные роли воплощены с помощью Чулпан Хаматовой, Сергея Гармаша и Романа Карцева.
Гармаш и Хаматова озвучивают двух паровозов, Эрмона и Рамону. Они любят друг друга не меньше Ромео и Джульетты, но, как и шекспировские персонажи, никак не могут соединиться. Он, красавец ИС-135, колесит по послевоенному СССР, а она, маленькая Т-1-1-1, работает маневренным локомотивом и почти не покидает пределов станции.
За их страданиями с сочувствием наблюдают радиостолб Ольга, курица Кето и цирковые артисты. Они пытаются помочь влюбленным, но тщетно, и в финале те гибнут, а всем, кто их окружал, грозят тюремные сроки: недосмотрели за казённым имуществом.
«Рамона» — спектакль о том, как прошлое в одночасье уходит безвозвратно, так, что его уже не ухватить, и как романтическая любовь мгновенно растаптывается реальным миром.
Оказывается, что если ты паровоз, то у тебя тоже может быть душа, но её наличие не означает возможность счастья.
И всё же свойственная Габриадзе детская сентиментальность вместе с щемяще-ностальгическим настроением его театра оставляют пространство для надежды.
В спектакле «Сталинград», продолжающей гастроли самой известной постановке Габриадзе, речь снова пойдёт о любви.
Ломовой конь Алёша любит работающую в цирке лошадку Наташу, а мама-муравьиха – своего сына, которого раздавил солдатский сапог.
Габриадзе делает спектакль о страшнейшей в истории битве, но показывает её с помощью человеческих страстей, которыми наделяет животных. И толчком к созданию «Сталинграда» было для него не само сражение, а образ идущей по полю кобылы с отстреленной ногой из воспоминаний английского корреспондента, который писал о тысячах лошадей, погибших при советской атаке.
Габриадзе не разбирается, кто прав, кто виноват, а говорит о войне просто как о великом и страшном бедствии, в котором все сходят с ума и гибнут от чужой жестокости. В его спектакле электрик защищается от пуль солнечным зонтиком – и один этот момент воздействует куда сильнее, чем любой глобальный фильм о боевых действиях. Катастрофа раскрывается через личные судьбы людей и зверей, и именно так становятся видны её истинные масштабы. Как писали о «Сталинграде» в The Washington Post,
«это марионеточный спектакль, но он так же далек от нашего представления о марионетках, как чих от урагана».
Габриадзе сплетает эпическое с личным и делает это так, что каждый из зрителей вдруг становится сопричастным истории, которая всегда казалась ему преданьем старины глубокой.
