Цивилизация
Свою автобиографию Джулиан Ассанж начинает из застенка. Точнее, с того момента биографии, когда его, арестованного по подозрению в двойном изнасиловании, везут в Уодсвортскую тюрьму: «Когда тебя мчит куда-то полицейский фургон, воистину открываются глаза на мир». Хороший прием для начала повествования — им не раз пользовались и более выдающиеся литераторы. Например, Марио Варгас Льоса в своем последнем романе «Сон кельта» о борце за освобождение Ирландии Роджере Кейсменте тоже помещает героя в тюрьму, где тот предается воспоминаниям о битвах за справедливость в бельгийском Конго и спасении рабов в джунглях Амазонки.
По книге не скажешь, что Ассанж пробыл в тюрьме всего неделю: он успевает и вступить в переписку с внешним миром, и прочитать «Раковый корпус» Солженицына, и выстроить какие-то отношения с другими заключенными и начальством.
Интересно, что первый, о ком он вспоминает в тюрьме и с кем себя отождествляет, — это Оскар Уайльд. И не потому даже, что Уайльд был узником того же Уодсворта: «Меня не покидали мысли о его мужестве в борьбе с предубеждениями», — пишет автор. То есть Ассанж не думает о себе как о революционере, потрясателе устоев или борце за правду.
Он воспринимает себя прежде всего как человека, судимого за инаковость. За то, что он не такой, как все.
Наверное, каждый второй читатель открывает автобиографию основателя WikiLeaks, именно чтобы понять, кто такой Ассанж. Герой, открывающий нам глаза на правду, или истеричный хакер, безответственно вываливающий на нас тонны информации ради саморекламы? Враг государства, своими публикациями подставляющий под удар чужие жизни, или просто дурачок, который не ведает, что творит?
Фигура посланника опять затмевает само послание: каким-то образом сама ценность разоблачений WikiLeaks начинает зависеть от фигуры ее лидера.
Ассанж и сам прекрасно это понимает, описывая себя как человека, превратившегося в собственного призрака: «Мир упорно пытался сделать меня тем, чем я не был». Забавным образом эта формулировка пересекается с «мир ловил меня, но не поймал» философа Григория Сковороды. Казалось бы, герой ставит себя в центр собственной истории. Но с Ассанжем не так. Даже по его воспоминаниям складывается образ человека, одинаково страдающего от эгоцентризма и паранойи. Именно поэтому его не назвать героем: мы буквально слышим, как, чуть что, у него начинают трястись поджилки. Нет, это не Че.
Он боится, сидя в тюрьме, боится, гуляя на свободе, сотрясается от страха, сидя за своим первым компьютером и открывая интернет в 16 лет.
Ждет, когда за ним придет карательное государство, и одновременно возмущается, когда судья отказывается слушать его дело о хакерстве в Верховном суде и возвращает в окружной.
Политическим активистом Джулиан Ассанж стал как бы по наследству. Его родители познакомились на демонстрациях против войны во Вьетнаме в Мельбурне. С трех лет его воспитывал отчим, музыкант и актер уличного театра. Бродячая жизнь матери и отчима состояла из кукольных спектаклей и акций протеста, иногда довольно причудливых: «Однажды мои родители взялись разыграть уличное действо специально для антивоенного марша. Мама сделала из пенопласта автоматическую винтовку M16, выкрасила ее в черный цвет и приделала плечевой ремень. Отчим достал на распродаже солдатскую форму и надел ее.
Мы отправились в лавку мясника, где купили литр крови. Хорошо помню, как странно на нас там смотрели».
Счастливое австралийское детство омрачалось тем, что постоянно переезжающее семейство Ассанжей не очень-то любили. И, судя по приводимым самим автором примерам, ответное чувство обиды на весь мир осталось с ним на всю жизнь. В детстве, понятно, было на что обижаться, когда горел дом родителей, а пожарная машина назло ехала сорок минут, или когда маленького Ассанжа в одной из новых школ выпороли за кражу, которой он не совершал. Об этой порке автор говорит ровно с той же обиженной интонацией, с которой позже поминает журналистов Guardian, без спроса распространивших депеши проекта «Кейблгейт», и главного редактора The New York Times, облившего его помоями в редакторской колонке. Так что в воспоминаниях детства главным оказывается глубокое чувство несправедливости мира — даже не презрение к малым и убогим, а именно что жестокость по отношению лично к тебе с твоей странной прической.
В 16 лет герой покупает первый компьютер и открывает для себя интернет как пространство революционной борьбы. Перед тем как окончательно превратиться в манифест WikiLeaks, книга поет хвалебную песнь первым хакерам. Достаточно пары фраз, чтобы представить себе трескучий стиль этого повествования: «Наша энергия соединялась во множество анонимных попыток вырвать свободу из рук невидимой власти».
Это радость ребенка, впервые обыгравшего взрослого в шахматы.
Адреналин виртуальной погони (вскрывать пароли Пентагона, чтобы бродить ночами по файлам), головокружение от доступности любой информации — более чем 15 лет спустя из них вырастет WikiLeaks.
Мыслитель-левак Славой Жижек сравнивал WikiLeaks со сказкой Андерсена о «Голом короле»: все знали, что король голый, но только когда слово было сказано вслух, отрицать факт стало невозможно. Все знали, что правительства коррумпированы, банки отмывают деньги, а война в Ираке — это такая специально устроенная финансовая дыра. Но недостаточно назвать болезнь, чтобы добиться излечения. А Ассанж, кажется, считает, что достаточно.
Он пишет: «Мощь репрессивных сил во многом объясняется их способностью хранить свою власть в тайне». Очевидно, представляя, что несправедливость магическим образом исчезнет, стоит только прокричать о ней.
И вот он отчитывается о проделанной работе.
Разоблачен преступный сговор бизнеса и государства в Кении. Оказана поддержка демократии в Малайзии. Раскрыта истинная суть войн в Афганистане и Ираке. Только (вот разочарование!) ни одно из этих разоблачений не становится скандалом вроде Уотергейта.
Ассанж винит СМИ, с недостаточным восторгом подхватывающих подсовываемые им сенсации. Мы не журналисты, вновь и вновь пишет он, наше дело — факты, и можно видеть, с какой готовностью он стремится спрятаться за спину пошире — в идеале, газеты размера Guardian или New York Times. Его миссия — «нагружать детей правдой», как велел любимый писатель автора Александр Солженицын, — подпольная. И даже когда, говоря о WikiLeaks, он повторяет «мы» вместо «я», кажется, только чтобы избежать ответственности.
И если его открытия пока что только впечатляют, но не потрясают, то вскоре через эти тысячи депеш проступит очертание настоящего зла, в которое вовлечены все правительства, банки и спецслужбы мира.
Эту большую картину большого заговора, кажется, и ждут от WikiLeaks и его читатели, и его создатель.
Но пока его история не закончена, а сам Ассанж прячется на территории посольства Эквадора в Лондоне, требуя политического убежища, его книга оказывается совсем о другом. Она как раз о том,
как один параноик с компьютером не может противостоять существующему порядку вещей.
Он едет создавать сервер в демократическую Швецию — и демократическая Швеция фабрикует ему дело об изнасиловании и грозится экстрадировать в США, где его ждет смертная казнь. Он отдает сенсационный материал в главные газеты мира, а те в передовицах выставляют его сумасшедшим, от которого пахнет, потому что он три дня не был в душе. Он выкладывает в открытый доступ видео, на котором журналистов Reuters расстреливают американцы на улицах Багдада, — ему с серьезным видом пытаются доказать, что на видео изображено нечто совершенно иное.
Пусть добрая машина правды работает вовсю, мир не переделать: политики продолжат отмывать деньги на Каймановых островах, военные — наживаться на войнах, свои продолжат стрелять в своих, а СМИ — все так же писать о чем-нибудь другом. Очевидно, просто потому, что мир таков, какой он есть. WikiLeaks с Ассанжем во главе и сам Ассанж в своей книге пытаются поймать этот мир на великой лжи, на глобальном заговоре с Америкой во главе, разоблачить его тайный механизм, который Ассанж называет «квантовой механикой». Но что, если нет никакого большого зла, а есть только много маленьких? Тогда Ассанж со сторонниками нападают на ветряные мельницы, воображая их великанами. Это, впрочем, не помешает его книге добиться популярности в России — наоборот: в наших глазах ветряные мельницы тоже вырастают до небес.
Джулиан Ассанж
Неавторизованная биография
Альпина Бизнес Букс, 2012
