Цивилизация
На заваленной мусором сцене три ржавых остова советских автомобилей, огромный вентилятор-ветродуй, вместо задника – затянутая экраном решетка. Персонажи Овидия выползают из кузовов машин, будто тараканы, несмело представляются именами греческих богов и героев. Правда, небожителей они напоминают мало – скорее уж робкую стайку абитуриентов театральной школы, толпящихся во дворе.
Незнакомо звучит и текст – вместо гекзаметров Шервинского драматург Валерий Печейкин переписал Овидия прозой.
Местами весьма радикально и остроумно – так, оплакивая Эвридику, Орфей испытывает самые сильные мучения в связи с тем, что у ушедшей в царство мертвых остались страницы в социальных сетях, где, к его ужасу, ее до сих пор можно поздравить с днем рождения. Стайка сирен обсуждает, кто из персонажей греческой мифологии был геем, – если бы не белые туники, по разговору их можно было бы принять за компанию современных старшеклассниц. Нарцисс, чтобы рассказать о себе, собирает вокруг компанию и излагает миф, заикаясь и бормоча, как подростки в школе пересказывают друг другу фильмы.
Царь Мидас, рассказывая о своем наказании за жадность, вместо золота покрывает себя черной жидкостью, в которой угадывается нефть.
«Метафорфозы» на «Платформе» Кирилл Серебренников поставил вместе с Давидом Бобе – тридцатитрехлетним французским режиссером, смело и талантливо смешивающим все на свете: драматический театр, цирковую акробатику, танец, визуальный и физический театр, декламацию. На фестиваль NET два года назад привозили его спектакль «Каннибалы», а с актерами «Седьмой студии», состоящей из студентов курса Серебренникова в МХТ, Бобе уже работал над спектаклем «Феи». Правда, там над изначальным текстом трудился его постоянный соавтор Ронан Шено, здесь же он доверился русскому драматургу.
Впрочем, без опаски, ведь, так или иначе, итоговый текст у него все равно рождается прямо на репетициях, причем его сотворцами вместе с актерами становятся и режиссеры, и видеохудожники, и балетмейстеры, и даже переводчик.
Собственно, никакого итогового текста нет – Кирилл Серебренников перед каждым показом предуведомляет, что зритель увидит «импровизацию на тему «Метаморфоз», и что перед нами рабочий эскиз – премьера финальной версии спектакля состоится в октябре. Причем уже второй эскиз – первый был показан студийцами осенью, и в него вошли лишь любовные линии; в нынешний включили и батальные сцены.
«Платформу» можно было бы обвинить в спекуляции, ведь зрителя зовут на work-in-progress, продавая билеты на вроде неготовую еще работу. Но безоговорочной индульгенцией здесь служит название проекта – вдруг понимаешь, что метаморфозы замысла в процессе, возможность наблюдать за превращением формы и есть один из главных сюжетов проекта; вместо того, чтобы представлять высеченный в скрижалях и статичный результат, Бобе в данном случае делает предметом театра сам процесс. Номера местами сшиты на суровую нитку, но крепко и ладно, как и художественные техники, – что недосказала пантомима, закончит видеоарт, где не хватило слов, поможет звуковой эффект, хореография или завораживающая музыка Silver Mt Zion.
Актеры виснут на решетках задника с обеих сторон, дополняя своими тенями игру персонажей на сцене, ловко скатываются с крыш рыдванов на капот или резко останавливаются как вкопанные.
Представление построено не единым блоком, а как цепь мифов-номеров, тем не менее они сплетаются между собой настолько ладно, что за их сменой следишь два часа, не отрываясь. Впрочем, представление ни на минуту не забывает, что оно эскиз, – в последней трети у режиссеров и их труппы, кажется, кончились мизансцены, и они просто рассадили актеров на крыши кузовов. Однако это выглядит не недоделкой, а жестом доверия и беззащитной открытости –
мы еще не сделали, но делаем: придете осенью, будет уже готово.
И от этого ошибка актера, небольшая сбивка по тексту зачастую становится более интересным театральным моментом, чем явно поставленная и срежиссированная мизансцена.
Но подкупают «Метаморфозы», конечно, не только этим юношеским румянцем. «Будем честны — мало кто из нас специально и с упоением читал труд Овидия, если не занимался классической филологией», — сказал во вступительном слове Серебренников. Ему и Бобе удалось снять великий литературный источник с пыльной полки, заставить самую махровую классику звучать и выглядеть, как заветное, захватывающее кино, которое смотришь, не морща лоб от игры контекстов и цитат, а с подростковым нетерпеливым ерзанием на стуле.
Уже сейчас можно сказать, что «Метаморфозы» для «Платформы» и ее основателя станут исполнением обещаний – открывая эту площадку на «Винзаводе», Серебренников обещал посвятить ее, во-первых, молодому искусству, во-вторых, существующему на стыке жанров и техник. Уступив место главного в этом проекте французскому коллеге, Серебренников оказал своим студийцам услугу даже более невероятную, чем недавняя «Золотая маска» за их «Отморозков» (награда впервые в своей истории была вручена учебному театру). Если в спектакле по прозе Прилепина они заявляли себя как новое явление русской сцены, то благодаря смелой режиссуре Бобе они превратились в настоящую европейскую молодую труппу, у которой ноги и мозги работают одинаково хорошо; столкнись зритель с ними на Авиньонском фестивале, не отличил бы от немцев или французов.
