Цивилизация
В субботу, 17 декабря, скончалась певица Сезария Эвора, всемирно известная исполнительница музыки в стиле морна — народных песен жителей островов Зеленого Мыса. Певица умерла в городе Сен-Винсенте, у себя на родине. В 2010 году певица отложила на длительный срок часть своих выступлений из-за проблем с сердцем и дыханием, а в сентябре 2011 года объявила об окончании певческой карьеры.
Сезария Эвора прославилась уже в зрелом возрасте, притом что петь она стала едва ли не с детства: с 14 лет она выходила на сцену баров города Минделу, столицы Кабо-Верде, которые работали в основном для моряков, плывущих транзитом через маленькое государство в Западной Африке. Собственно, стиль морна — это грустные моряцкие песни, в которых поется о неустроенности жизни и тоске по дому; именно они считаются современным фольклором Кабо-Верде, хотя по своей сути этот жанр интернационален, как, скажем, романс. Подобно тому как в барах Минделу мешались моряки разных наций и континентов, в кабовердийских мелодиях смешиваются влияния латиноамериканской, европейской и африканской музыки.
Эвора говорила и пела, за очень редким исключением, на креольском португальском, мало похожем на тот, что услышишь в Лиссабоне, и, например, на время гастролей в Москве ей нанимали переводчика-земляка. Собственно, с Лиссабона и началась ее слава: начав выступать в клубе, где собирались выходцы из Кабо-Верде, она получила первое предложение о сотрудничестве от земляка, певца Тито Париса, который и стал ее первым продюсером.
Затем ее делами занимался уже профессиональный продюсер, тоже земляк: Жозе да Силва пригласил ее в Париж на сессию звукозаписи.
Напомним, в этот момент певице было уже 43 года, большинство из которых она работала певицей портовых баров Минделу безо всякой надежды на успех. Да Силва работал с певицей целых три года, прежде чем они вместе добились успеха.
Первым плодом их сотрудничества стал дебютный альбом «La Diva Aux Pieds Nus», то есть «босоногая дива» — так ее будут называть поклонники и пресса до самой ее смерти. Однако по-настоящему известной Эвору сделала только третья пластинка — вышедшая в 1992 году «Мисс Перфумаду»: она разошлась буквально сотнями тысяч копий. А свидетельством настоящего успеха было триумфальное возвращение в Лиссабон, откуда она уехала за лучшей жизнью: чтобы сдержать толпу фанатов, штурмовавших театр Сент-Луиш в 1993 году, пришлось вызывать дополнительные подразделения полиции. В рамках этих гастролей она объехала всю Европу, и каждое ее выступление сопровождали аншлаги. На родине своего успеха, во Франции, в рамках тех гастролей она дала 30 концертов, причем билеты на них были проданы без остатка. Ее минорный хит «Sodade» звучит буквально по всей Европе. Этот же альбом, будучи издан в США только в 1998 году, приносит ей номинацию на «Грэмми» год спустя. К этому моменту она была уже по-настоящему культовым исполнителем.
С Россией у певицы были особые отношения. Ее первый концерт прошел в апреле 2002 года в «Школе драматического искусства» — театре, основанном великим Анатолием Васильевым, который также известен своим вниманием к серьезной музыке, еще не ставшей общим достоянием. Организаторы (а концерт проходил в рамках закрытого мероприятия и не был объявлен публично) немного переоценили неизвестность певицы в нашей стране. В результате в театре на Сретенке случилось примерно то же, что и в 1993 году в театре лиссабонском: люди в буквальном смысле штурмовали вход. Попасть внутрь удалось немногим, концерт продолжался три часа. Музыкальная Москва, тогда еще не избалованная изобилием западных звезд, говорила (вернее сказать, гудела) об этом выступлении еще несколько дней. Молва о концерте была велика — настолько, что сразу несколько музыкальных журналов по итогам года поместили ее концерт в топ-10 желаемых, но так и не осуществленных гастролей, рядом с концертом Radiohead и Oasis.
Через два года у певицы появились российские промоутеры, которые стали заниматься ее делами по всей Западной Европе, и это быстро решило проблему культурного дефицита.
В Москве она выступала на самых больших площадках, среди которых СК «Олимпийский» и ГЦКЗ «Россия», при неизменно полных залах. За последние десять лет она дала концерты во всех российских городах-миллионниках, а в российских столицах появлялась буквально каждые полгода.
Эвора стала не только, вероятно, самым известным гражданином своей страны и пропагандистом уникальной по своему характеру культуры Кабо-Верде, но и одним из главных ее ресурсов. Налоги, которые исправно платила в своей стране певица, позволяли закрывать целые строчки бюджета: так, было известно, что с помощью поступлений от ее концертных гонораров и роялти с выпускаемых дисков финансировалась вся начальная школа маленькой страны, куратором которой от министерства образования Кабо-Верде она стала в последние годы. Эвора, неизменно выходившая на сцену босиком (по ее собственному утверждению, для напоминания о бедности, в которой много десятилетий живет ее родина, бывшая португальская колония), стала для детей своих соотечественников некоей общей бабушкой — и именно поэтому, уже имея серьезные проблемы с сердцем, продолжала выступать и неизменно объезжала по полмира в своих турне. За последние десять лет она лишь однажды отменила часть тура: в 2007 году, гастролируя в поддержку своего альбома «Rogamar», вместо концертов по США Эвора отправилась на лечение. А надолго она приостановила свой концертный марафон лишь в прошлом году , когда почувствовала себя совсем плохо — стала задыхаться так, что уже не смогла выходить на сцену.
Мне довелось однажды коротко пообщаться с ней перед ее концертом в «Олимпийском», организованном в рамках специального события, а не в рамках тура в 2004 году. В ее гримуборной висели клубы дыма: она всегда была известна тем, что еще со времен своего прозябания в барах Минделу курила одну сигарету за другой. Около стола стояла гладильная доска с утюгом: известно, что глажку одежды, в которой ей выходить на сцену, она никогда не доверяла никому. Я задал ей глупый вопрос про ощущения от России, и переводчик сначала перевел мне: «Сынок, я столько езжу по миру, что просто не успеваю об этом задуматься». Потом вдруг улыбнулась, ласково посмотрела на меня и на студента-переводчика из Кабо-Верде и сказала: «Нет, так нельзя. Напиши, что здесь люди хорошие: это тоже правда. Напиши, что мне хорошо здесь».
