Цивилизация
Девушек в идиотских головных уборах, тюрбанах необыкновенной высоты и с разными абсурдными прическами можно было встретить во вторник вечером в метро и на улицах на дальних подступах к клубу «Арена». Тюрбан и абсурдная прическа — фирменный стиль чернокожей королевы неосоула Эрики Баду и ее фанаток.
Королева задержалась, сначала — из-за разогревающей команды Mama Band, которую проводили со сцены проклятиями. И уже ближе к одиннадцатому часу на сцену вышли музыканты — клавишник, ударник, басист-суперзвезда и гитарист, группа подпевки и странноватый флейтист, который в течение концерта больше танцевал, чем играл. Они проиграли вступление – и наконец на сцену вышла главная героиня вечера, чтобы представить программу «New Amerykah Part Two» («Return of the Akhn»).
Одета она была в широкополую шляпу поверх сеточки для волос, некое подобие пончо и обтягивающие лосины. Под пончо оказался огромный шарф, под шарфом — аккуратненький пиджачок, под пиджачком — белая майка. Как и полагается на таких концертах, избавление от каждого следующего предмета одежды публика встречала небольшой овацией – видимо, припоминая, как в клипе «Window Seat» певица, идя улицами Далласа, к концу композиции остается вообще безо всего (на съемках клипа певица была задержана и впоследствии приговорена к условному сроку и штрафу).
Дальше началось странное. С одной стороны, публика была самая что ни на есть благодарная: много красивых девушек, много странных головных уборов, юноши, которые готовы были терпеть любые капризы своих избранниц, в том числе и желание выслушивать идеально сыгранный фанк и соул, сопровождающий потустороннее пение странно одетой черной красавицы. С другой стороны, никто толком не понимал, что же, собственно, происходит.
Эрика Баду — уроженка Техаса, принявшая сценический псевдоним в 14 лет. Тогда она решила, что ее собственное имя Erica больше подходит рабыне, а вот Erykah — отличное имя для черной мусульманки. Эрика принадлежит к сообществу под названием «Нация богов и земель», отколовшегося в свое время от «Нации ислама» – это такая полурелигиозная организация, своей формой напоминающая масонство: ее адепты верят, что черные были отцами и матерями цивилизации.
Кроме того, Эрика – революционерка, как и почти все исполнители такого рода.
Поэтому когда уже второй песней она спела «The Healer» – программную песню про то, что хип-хоп больше, чем ваша религия, и важнее, чем ваше правительство.
И вот тут бы публике начать подпевать, бесноваться и подпрыгивать – в конце концов, перед ней же не просто красивая чернокожая певица, а чернокожая певица с убеждениями. И вот тут-то случилась настоящая драма непонимания. Слова по-английски разбирать трудно, да и к тому же факт наличия у Эрики выдающейся внешности, шляпы, тюрбана, а также память о ее участии в картине «Blues Brothers 2000» в качестве луизианской королевы вуду оказались важней ее политических убеждений. Публика реагировала на весь заключенный в этой песне пафос настолько вяло, словно пыталась доказать – люди мы северные, подпеваем только по специальному разрешению. После этой песни госпожа Баду даже пригрозила уйти со сцены – впрочем, не ушла и пела еще очень долго.
И слава богу – раз уж слов не разобрать, можно было наслаждаться ее умением в буквальном смысле вести себя, ее удивительной харизмой и не менее удивительной фигурой;
тем, как она ошеломительно умеет играть темпом — когда вдруг композиция замедляется и все как бы оказываются в рапиде, а затем разгоняется вновь, заставляя слушателя открывать рот, чувствовать себя как будто на американских горках.
Тем, что, собственно, и составляет магию музыки и едва ли поддается пересказу.
И тем не менее от ощущения, что происходит что-то не то и немного не там, было никуда не деться. И отговорки, что музыка сама по себе не нуждается в поддержке в виде слов, тут не вполне работали: в одном из перерывов между песнями Эрика Баду долго и горячо рассказывала о мексиканских революционерах и тактике мирного протеста, публика в ответ рассеянно улыбалась, воспринимая английские фразы как журчание ручья. Да, можно как угодно относиться к ее противоречивым убеждениям и экспансивным высказываниям – но, пожалуй, стоит знать, что задуманный ею цикл альбомов «New Amerykah» — о той Америке, которая навсегда изменилась в прошедшем десятилетии и больше никогда не будет прежней. И что первая пластинка серии с подзаголовком «4th World War» — о войне и политике, а представленная в Москве вторая — «Return of Akhn» – о том, как люди любят и ненавидят друг друга на фоне этой самой войны и политики. И тогда за этим набором нот, ужимок и ритмов появляется нечто большее, чем просто исключительного качества живое шоу, – что-то, что должно заставить человека уйти с концерта не таким, каким он на него пришел. Но для этого, пожалуй, надо знать язык.
