Цивилизация
Он (Себастьян Шиппер) и она (Софи Ройс). Он пересказывает ей краткое содержание двадцати лет, которые они провели вместе, и заглядывает вперед, к моменту, когда секс окончательно исчезнет из их жизни, и еще дальше, к самой смерти. Она первая, он позже. Она не согласна с доводами — за нее статистика, за него то, что она курит. Сейчас он сверху, она снизу. Симон и Ханна. Она ведет телепрограмму о современной культуре и заседает в комитете по этике.
Когда на одном из заседаний эротические работы Джефа Кунса привидятся Ханне в слайдах генного инженера Адама Борна (Дэвид Штризов), описанная Симоном траектория движения в будущее будет нарушена.
Главный немецкий кинематографист своего поколения Том Тыквер вернулся к родной речи после англоязычных работ («Рай», «Парфюмер», «Интернэшнл») — и вернулся с картиной, которая похожа на подведение промежуточных итогов. Десяток лет назад снявший пронзительную сказку о спасительной силе любви («Принцесса и воин»), режиссер теперь поверяет гармонию и дисгармонию человеческих душ и тел не математикой даже, а междисциплинарным исследованием на стыке экспериментальной генетики, социальной антропологии и культурологии.
Это не означает, что Тыквер надел очки, нахмурил лоб и с серьезным лицом читает лекцию о любви.
Он не академик, не мрачный пророк Мишель Уэльбек и тем более не унылый жонглер парадоксами и банальностями Аллен де Боттон. Жанрово его новый фильм оказывается комедией алленовского толка. Умные сорокалетние впутываются в банальную историю, и Тыквер беззлобно посмеивается над своими занятыми в сфере интеллектуального обслуживания героями, которые, конечно, плоть от плоти его.
В какой-то момент влюбленные преследуют один на двоих ускользающий объект желания, выставляя себя перед зрителем милыми дураками, ровно как в «Воображемых любовях» Ксавье Долана. Но если у юного канадца это был повод демонстративно поиронизировать над мелодраматизмом нежных сердец, прежде всего собственного, то более зрелый и умный немец просто отмечает клише как общие для всех маршруты душевных терзаний, чтобы потом столкнуть героев с совершенно новой реальностью.
При этом, чем более драматичное событие происходит в жизни персонажей, тем гротескнее шутит автор.
Самые забавные моменты в итоге связаны с раковой опухолью героя, а когда у Симона умирает мать, Тыквер доходит до того, что превращает ее в парящего перед сыном и декламирующего стихи ангела.
В итоге режиссер не просто дошучивается до того, что третий может быть не лишним: в этом не было бы ничего нового. Он предлагает эту мысль в качестве новой модели базового элемента социальной реальности, превращает ее в проект европейской модернизации, используя генное модифицирование как метафору для изменений иного порядка.
Тыквер создает из персонажа с чересчур говорящим именем Адам героя, который невольно трансформирует окружающую реальность. В лаборатории он создает адаптирующийся к новым структурам базовый элемент организма, который не просто приспосабливается к существующим условиям, а радикально их преобразует. Объясняя суть своей работы, вдохновенный ученый говорит, что получаемые клетки — богатый возможностями строительный материал, который в зависимости от потребности может стать более-менее чем угодно. То же самое можно сказать и про него самого. Постепенно нам открывается, что у Адама много увлечений: он играет в футбол, ходит в море на яхте, ездит на мотоцикле. Но квартира его пуста, и нет ничего, что определяло бы его сущностно. Он подобен создаваемым клеткам — способен заполнять любые формы, не имея собственного устойчивого содержания.
И, подобно вирусам, которые в его лаборатории несут новые элементы ДНК в клетки, чтобы породить новые структуры, Адам вторгается в ячейку, которой были Ханна и Симон, запуская процесс необратимых мутаций.
Тыквер не склонен драматизировать — скорее, наоборот. Предполагается, что человек может «забыть о биологическом детерминизме» (таково мотто Адама) и строить любого себя и мир, в котором живет, по клеточкам. Аргументы и иллюстрации подобраны весьма ловко. Если искать представленному способу рассказывать о вещах место на полках книжного магазина, то тыкверовская антропология «Любви втроем» займет место не среди академических изданий, а в разделе умного нон-фикшна. Там методологическая строгость ценится меньше парадоксальности выводов, а обстоятельность исследования не так важна, как яркость подобранных примеров. С парадоксальностью и яркостью у Тыквера все в порядке.
