Цивилизация
Бородатый человек с высоким лбом (Евгений Миронов) сидит в кресле, позируя для портрета черноволосому мужчине. Наезд камеры на сосредоточенное лицо модели – на экране появляется Семеновский плац, на который везут приговоренных к расстрелу фигурантов «дела Петрашевского». На головы смертников надевают мешки и тут казнь сменяют ссылкой. Так Достоевский оказывается на каторге, видит, как сквозь строй прогоняют его сокаторжника, падает в обморок. Четыре ссыльных года пролетают за пятнадцать экранных минут, и вот он уже рядовой седьмого линейного сибирского батальона в Семипалатинске, у него зарождается роман с будущей первой женой – чахоточной Марией Исаевой (Чулпан Хаматова).
В начале 1860-х Достоевские перебираются в Петербург, где Федор Михайлович начинает с братом издание журнала «Время» и роман с женой своего друга Степана Яновского актрисой Шуберт.
Таково краткое содержание первых двух серий сериала Владимира Хотиненко «Достоевский», показанных в воскресенье вечером на телеканале «Россия». Впереди еще пять – триумф писателя, выезд в Баден-Баден с Аполлинарией Сусловой, увлечение рулеткой, знакомство с Анной Сниткиной… Биография Достоевского, превращенного масскультом в главный (гораздо менее спорный, чем Толстой, например) светоч русской литературы и культуры, действительно давно ждала полноценной экранизации. Однако начав картину с хрестоматийной (в буквальном смысле – с «расстрела» петрашевцев начинается рассказ о Достоевском в половине школьных учебников) сцены, Хотиненко сразу оставил за кадром огромный кусок жизни писателя. К 28 годам он успел потерять мать и отца, растерзанного крепостными. Он выпустил собственный перевод бальзаковской «Евгении Гранде», он уже был автором «Бедных людей», «Двойника» и «Белых ночей». Романтик, социалист, каторжник, эпилептик, истовый верующий, вынужденный из-за пагубной страсти к рулетке печатать «Преступление и наказание» выпусками в журнале – как какой-нибудь авантюрный роман.
Все эти головокружительные крайности его жизни не уместить и на самом высоком лбу, пусть даже и выписанном Перовым – тут надобен гораздо более подробный рассказ.
Частичную, уже почти забытую попытку экранизации этой судьбы предпринимал в 1980-м Александр Зархи. В фильме «26 дней из жизни Достоевского» писателя сыграл наконец Анатолий Солоницын, которого Андрей Тарковский называл «человеком с лицом Достоевского». Солоницын умел быть невероятно экономным, и его Федор Михайлович стал ожившей иконографией литературного титана. У Хотиненко классиком обернулся Миронов, проложивший себе дорогу к этой роли бортковским «Идiотом» восьмилетней давности.
В интервью Хотиненко говорит, что хотел оживить и объяснить Достоевского, раскрыть его как человека, показать его судьбу, а не только лишь создать портрет забронзовевшего классика. Странным образом, пока у них с Мироновым получился лишь «маленький человек», пошловатый, если по чести, страдалец, терзаемый страстями, болезнями и категорически не знающий, что же ему делать с женщинами. Вторая серия заканчивается началом 1860-х годов: Достоевский уже признанный литератор, он пишет «Записки из мертвого дома», но все это остается где-то вне зрительского внимания.
Хотиненко говорит, что сознательно отказался от подглядывания в замочную скважину спальни классика. Вместо этого он подробнейшим образом описал все, что этому взгляду предшествует.
Ну, хорошо, муки творчества действительно сложны для визуализации, тем более что биография писателя, полжизни после ссылки проведшего под государственным надзором, более чем располагает к красочному рассказу. Хотиненко вроде бы и идет по пути главного нынешнего экранизатора Владимира Бортко, которому более (как в том же «Идiоте») или менее успешно удаются подробные киноиллюстрации к классике. Но залог успеха картин Бортко – в доскональности и прилежном следовании тексту, добровольном отказе от соавторства.
В «Достоевском» же, даже если принять, что настоящая жизнь писателя началась на Семеновском плацу, не нашлось места ни важнейшей встрече с женами декабристов по пути на каторгу, ни подаренному ими Евангелию, с которым он прошел через всю жизнь.
Причин таких умолчаний может быть несколько. Самое простое объяснение – авторы решили сгладить все углы, показать «сферического Достоевского в вакууме», избежав и спорных высказываний по «еврейскому вопросу», и излишней религиозности, и чрезмерной гражданственности. С другой же стороны, кажется, что современное телекино вообще не дает возможности для масштабных постановок, а потому судьба Достоевского обречена до поры ютиться в декорациях бюджетного телеспектакля без претензий вызвать слезинку зрителя любого возраста.
