Цивилизация
Хочу похвастаться: два раза подряд, в позапрошлом году и прошлом, я предсказывал победителя Каннского фестиваля — не после ознакомления с конкурсной программой или хотя бы самыми шедевральными ее пунктами, а еще до начала смотра. Как? Элементарно, методом исключения. В 2009-м Михаэль Ханеке был единственным именитым конкурсантом, еще не получавшим «Золотой пальмовой ветви», а президентом жюри — Изабель Юппер, немалым ему обязанная. Так и случилось, «Белую ленту» наградили. Следовательно, через год необходимо было давать приз какому-нибудь новому имени: никого новее и моднее тайца Апичатпонга Вирасетакуна, за полгода до того признанного главной режиссерской звездой XXI века, в конкурсе не было. Он и получил.
Это я к чему? К тому, что Каннский фестиваль исправился. В этом году ни поверхностный, ни пристальный взгляд на программу не позволяет сделать подобный прогноз. И это, конечно, здорово, поскольку суровые фестивальные будни (первый сеанс в 8.30 утра, место лучше занимать за полчаса, последний сеанс в 22.30, пресловутым Лазурным берегом остается любоваться по ночам) скрашивает лишь отслеживание призовой интриги — иногда крайне увлекательной.
В конкурсе трое лауреатов «Золотых пальмовых ветвей», причем одни из них, бельгийские социальные гуманисты братья Дарденны («Мальчик на велосипеде»), получали главный каннский приз аж дважды. Поэтому на третью награду надеяться вряд ли стоит: во всяком случае, до сих пор прецедентов не было. Но и с двумя остальными — сомнительно.
Ларс фон Триер с «Антихристом» был освистан так яростно и громко, как никогда раньше, и вряд ли его новый опыт (на сей раз фильм-катастрофа) «Меланхолия» вдохновит придирчивое жюри.
Нанни Моретти с комедией «У нас есть папа» — о папе римском, посещающем психоаналитика, — уже наделал шуму в Италии, где его обвинили чуть ли не в оскорблении Ватикана. Вряд ли в католической (хоть и более либертинской) Франции подобной картине светит по-настоящему серьезный приз.
Есть, конечно, и классики-гении, пока не осененные «Ветвями»: прежде всего Педро Альмодовар («Кожа, в которой я живу») и Аки Каурисмяки («Гавр»). Но оба стремительно выходят из моды, хоть и не теряют в художественном качестве, а Канн отслеживает актуальные тенденции. К тому же Альмодовар снял жанровый фильм, триллер, что не слишком приветствуется на фестивалях, а Каурисмяки делал кино во Франции, и не факт, что вдали от родной Финляндии его магия будет работать так же эффективно.
Все вышеперечисленные — «звезды» авторской режиссуры, а вокруг них компания невероятно пестрая и эклектичная: нужна ли она для того, чтобы составить приличествующий фон, или для того, чтобы наконец-то ниспровергнуть былые авторитеты, — пока сказать невозможно.
Самый остроумный и изобретательный из молодых итальянских режиссеров — Паоло Соррентино — снял кино в США, да еще и с Шоном Пенном (познакомились они в том же Канне, где Пенн, будучи президентом жюри, награждал Соррентино за «Изумительного»). Называется «Должно быть, это здесь», по старой песне Talking Heads, Дэвид Бирн сыграл одну из ролей и написал оригинальную музыку.
Пенн тоже выступил в амплуа рок-звезды, но отставной и стареющей, занятой поисками беглого нацистского палача.
Французский комедиограф Мишель Азанавичюс, попавший в конкурс в последний момент, представит черно-белую картину «Артист» о другой звезде — вымышленном кумире времен немого кино, который пытается приспособиться к кинематографу звуковому. Сыграл его Жан Дюжарден, выступавший в главной роли в очень глупых, но виртуозно-остроумных комедиях об агенте 117 того же Азанзавичюса.
Среди прочих датский альтернативщик Николас Виндинг Рефн со третьим (после провального «Страха Икс» и прошлогоднего «Бронсона») англоязычным проектом, «турецкий Антониони» Нури Билге Джейлан с очередной медитативной драмой, задумчивая японка Наоми Кавасе, ее пассионарный соотечественник-графоман Такаси Миике, стародавний каннский лауреат Ален Кавалье, переквалифицировавшаяся в режиссеры экс-подруга Люка Бессона Майвенн, работающий на грани гламура и порнографии француз-скандалист Бертран Бонелло, надежда британского кино Линн Рэмси и надежда кино израильского Йосеф Цедар. Плюс два интригующих дебюта: эротическая «Спящая красавица» австралийки Джулии Ли с кукольной красоткой Эмили Браунинг («Запрещенный прием») и
драма о похищении ребенка от ассистента Ханеке Маркуса Шлинцера, которая называется попросту «Михаэль».
Параллельный конкурс «Особый взгляд» в этом году особая песня: его открывает Гас ван Сэнт, а закрывает Андрей Звягинцев, режиссеры из числа лидеров современного кино. Свидетельствует это скорее не о понижении качества работ этих авторов, а о повышении уровня второй каннской программы: недаром год назад в ней участвовали Жан-Люк Годар, Мануэль де Оливейра и Кристи Пуйю. В этот раз «Особый взгляд» будет встречать многих знаменитостей и составит полноценную конкуренцию главной программе. Там и дважды лауреат каннских Гран-при Бруно Дюмон с картиной «Изыди, Сатана», и ведущий немецкий режиссер Андреас Дрезен, и уважаемый во Франции Робер Гедигян, и увешанный призами Каталин Митулеску из модной ныне Румынии, и именитый сингапурец Эрик Ку с полнометражной анимацией, и три ведущих корейских автора — Ким Ки-Дук, Хонг Сан-Су и На Хон-Джин.
Плюс еще одна российская картина, мощная и бескомпромиссная история любви, — «Охотник» Бакура Бакурадзе.
И все-таки хочется угадать заранее, кому достанется главный конкурсный трофей. Что ж, президент жюри — Роберт де Ниро, а в конкурсе всего один американский фильм — долгожданное «Древо жизни» автора всего четырех картин, затворника и общепризнанного гения Терренса Малика. В фильме сыграли Брэд Питт и Шон Пенн, и кроме истории одной техасской семьи 1950-х годов (явная отсылка к биографии режиссера) там рассказывается ни много ни мало о сотворении и гибели нашей планеты. Бюджет, по слухам, около 150 миллионов долларов. Упомянутое в заголовке древо жизни — одно из двух заветных деревьев, которые росли посреди Эдема От одного, как известно, вкусили Адам и Ева. Каковы на вкус плоды второго — человечество до сих пор не знает. Вот он, центральный сюрприз! Между прочим, у Малика тоже нет каннской «Пальмы», а по статусу она вполне могла бы ему полагаться. Но нет, нет, это было бы слишком просто.
