Цивилизация
Сегодня стартует совместный проект театра-клуба «Мастерская» и театра «Практика» под названием «Человек.doc». Проект представляет собой серию из десяти экспериментальных спектаклей, посвященных художникам, музыкантам и философам. Ключевой особенностью всех представлений является то, что все почти все герои (кроме Олега Кулика и Александра Гельмана) играют самих себя. Презентация проекта состоялась в сентябре этого года: на фестивале «Текстура» были сыграны пять спектаклей из десяти. Теперь, когда «Человек.doc» запускается в полном объеме, корреспондент «Парка культуры» встретился с автором идеи проекта и режиссером нескольких спектаклей, худруком «Практики» Эдуардом Бояковым.
— Откуда вообще возникла идея проекта «Человек.doc»? Какова его цель?
— Мы берем на себя смелость обозначить иерархию культурных ценностей и культурных героев. В этом задача проекта «Человек.doc»: я утверждаю, что это и есть современные культурные герои. Сегодняшняя история развивается с такой скоростью, что мы не успеваем ничего осмыслить. Я с этим на своем уровне пытаюсь разобраться, для этого нужны люди.
Этот проект – один из промежуточных итогов большого процесса, который лучше всего, наверное, называть «новой драмой». Это определение возникло в нашем кругу так же, как и слово «Театр.doc». Естественно, я не единственный был в этом пространстве – были Сорокин, Вырыпаев, Гришковец, была команда «Театра.doc». В этом пространстве постоянно развивалась вот эта тема документального театра. Однако эти три названия («новая драма», «Театр.doc» и «Человек.doc) придумал я. И мне кажется, что «Человек.doc» эту тему закрывает. Здесь мы разбираемся не с биографией, не с эстетической позицией, не высказыванием по какому-то поводу, а просто с ответом героя на вопрос «Кто я такой?». Мы делаем этот проект с театром-клубом «Мастерская», и у меня есть партнер – Леша Паперный. С одной стороны, он партнер, с другой, он с самого начала выполнял роль скептика. Он говорил мне: «Люди врут. Пойми, люди врут, когда они на сцене» (смеется). Мне было очень важно оспорить этот тезис, потому что я считаю, что настоящий театр – это когда не врут. Как и настоящая жизнь – это тогда, когда человек живет просто и честно.
— Как вы отбирали героев?
— Принципы отбора героев таковы: это художники и это честные люди. Это, конечно, не очень приятная для журналистики категория, я понимаю. Капитализация, рентабельность, наличие премий – для нас очевидно, что в культуре работают другие иерархии. Что касается непосредственного отбора, то есть вещи, которые должен делать один человек. Я, конечно, получал какие-то предложения, обсуждал проект со многими людьми – с тем же Паперным, с Володей Забалуевым (драматург, автор текстов спектаклей «Александр Петлюра», «Гермес Зайготт», «Владимир Мартынов» — ПК), с Лешей Зензиновым (соавтор Забалуева — ПК)… Ладно. В конце концов я выбрал людей по принципу творческой актуальности и честности. Со многими не получилось сделать спектакль, я не хочу говорить с кем, но кандидатур было в два раза больше. С некоторыми несостоявшимися героями мы сделали огромную работу и, может быть, еще ее закончим. Например, с Дапкунайте мы ушли от формата «Человек.doc». Мы начали обсуждать историю в этом формате и вдруг обнаружили, что единственная профессия, которая не может выстрелить в этом проекте, – это артист. Потому что он не может… Он будет предельно честным — и это будет вранье! Это страшно интересно!
— А зачем вообще художнику что-то о себе рассказывать? Произведений сегодня уже недостаточно?
— Их вообще, по-моему, нечасто было достаточно. Просто не все художники успели оставить комментарий. Философия не выражается на языке образов — она выражается на вербальном уровне. Искусству необходим комментарий. Для выражения философии Иосифа Бродского, например, недостаточно стихов. И дело не в маниакальной скрытности. Когда он писал «Меньше единицы» или «Полторы комнаты», он делал то же самое, что делал Данте в «Новой жизни», которая представляет собой стихи и авторский комментарий. Кальпиди (речь о поэте Валерии Кальпиди – ПК) писал комментарии к своим стихам и закончил этот труд в тот момент, когда у него умер отец. Это вполне человекдоковский подход.
Один из наших героев, Владимир Мартынов, говорит, что искусство в тех формах, в которых оно существовало с начала нового времени, перестало существовать. Мартынов утверждает, что сейчас актуальным является древнерусский жанр плача – одно из его главных сочинений называется «Плач Иеремии». Ситуация пророка Иеремии очень показательна и актуальна: Иерусалим разрушен. Мы не просим кого-то сохранить культуру, которая была: разрушение уже произошло. И вот тогда начинается плач. Следующая жизнь начинается с плача.
Второй актуальный жанр — это биография. Точная биография, внутрь которой помещается художественный мир человека. «Человек.doc» — это художественная биография, а границы стриптиза здесь определяет самостоятельно каждый герой. Мартынов, Генисарецкий, Петлюра, Кулик, Гельман – примеры состоятельных и состоявшихся художников, Смоки Мо и Оля Дарфи – молодые художники, которые себе кажутся бестолковыми. Одинаковость этих людей с разницей в полвека в том, что они на перепутье.
— Говоря о «Человеке.doc», вы все время говорите, что это люди «вашего круга». Что это значит? Человек, которого вы не знаете, не может стать героем?
— Эти границы, границы «нашего круга», очень сложно очерчиваются. Мне кажется, что в кино, театре и современном искусстве сейчас происходит формирование какого-то единого поля. Очень важной составляющей включенных в это поле людей является их невключенность в национализированные, государственные, политические проекты. Люди «нашего круга» — это люди, которых я могу и не знать, но их отличает именно это стремление заниматься, условно говоря, «чистым искусством», эта самая невключенность.
— То есть селебрити первого ряда, вроде, скажем, Иосифа Кобзона, не могут стать героями «Человека.doc»?
— Нет-нет, конечно нет. Хотя… Может, наверное, может, но это уже будет эксцентрика, мы пойдем на это, только отдавая себе отчет в том, что речь идет о неком перевертыше. А в том виде, в котором проект существует сейчас, ни Кобзон, ни Шилов, ни Шемякин нашими героями стать не могут.
— Вы говорите, что нынешний проект становится финальной точкой в цепочке: «Театр.doc»--«новая драма»--«Человек.doc», закрывает большой период. А что с предыдущими этапами? Раньше вы говорили, что героем может быть любой человек из метро. Получается, подход себя исчерпал?
— Хорошо, что вы об этом сказали, иначе мы бы друг друга не поняли. Я говорю про методологические перспективы. Методология должна быть рано или поздно исчерпана. Мне кажется, что «Человеком.doc» просто заканчивается какой-то этап. А человек из трамвая, человек из метро по-прежнему остается мне интересен, я от этого не отказываюсь. Он вообще только мне и интересен.
— Ну хорошо, вы решили проблему героя в театре. Но я слышал, что вы недавно сняли кино. Расскажите немного об этом проекте. Как вы там решали ту же проблему?
— Это кино называется «Доброволец», выходит в середине следующего года, но это совершенно другая история – художественная картина, сценарий, вымышленный сюжет…
— Но там же есть герой. Какой он? Можно ли его так назвать?
— Ну да, наверно, можно. Это современный положительный герой, который делает свой маленький выбор — работать в офисе или нет, заниматься творчеством или не заниматься, выстраивать отношения с ментами или не выстраивать отношения с ментами, как относиться к смерти друга… Такой человек, безусловно, является сегодня героем.
— Ну и последний вопрос. «Человек.doc» — это единичный проект или он будет продолжаться?
— Да, конечно будет. Уже ведется колоссальная работа. Я пока не могу назвать героев, но мы хотим запустить еще одну десятку. Вчера мне позвонил Вырыпаев и сказал: «У меня есть предложение по «Человеку.doc». Я понимаю, что этот проект должен обязательно продолжаться.
