Цивилизация
Чтобы получить настоящее удовольствие от «Фильма Социализм» (Годар настаивает, что его работа называется именно так, со словом «фильм» в заглавии), нужно либо обладать энциклопедическими знаниями в политике, социологии, экономике, культурологии, литературе, истории, истории кинематографа, а также в искусстве годароведения, либо не знать вообще ничего ни о чем. Во втором случае можно расслабиться и получить удовольствие от мелькающих картинок.
Рецензировать этот фильм не имеет никакого смысла — о нем нужно писать диссертации или матерные граффити на заборе.
Но можно рассказать, как он устроен, и даже вычленить некий сюжет. Три части. В первой круизный лайнер идет по Средиземному морю, а отдыхающие рассуждают о том и о сем. Среди отдыхающих, кстати, майор Каменская, которая находится здесь для того, чтобы разобраться с испанским золотом. Коминтерн во времена гражданской войны в Испании должен был его эвакуировать, но по прибытии в Одессу часть золота пропала, а в Москве пропала еще часть. Майор сидит в каюте меж двух больших матрешек и рассуждает о России и счастье. Она следит за неким Гольдбергом, богатым стариком, бывшим агентом немецкой разведки. Он путешествует со своей внучкой на этом же лайнере. Туристы играют в казино, иногда выходят на берег, много фотографируют, часто говорят о деньгах и о времени, философ Ален Бадью читает лекцию о геометрии перед пустой аудиторией
(Годар уверяет, что Бадью был очень счастлив, что наконец выступает «перед никем»).
Во второй части фильма съемочная группа с телевидения приезжает на частную семейную заправку, где дети, девушка Фло и мальчик Люсьен, собираются участвовать в выборах. Съемка не складывается. Мальчик в красной майке с надписью «СССР». Девушка с томиком «Утраченных иллюзий» Бальзака. К заправке привязана лама. Дети отказываются разговаривать с теми, кто употребляет глагол «быть», потому что лишь употребление глагола «иметь» сделает Францию лучше.
В третьей части мелькают города и страны, эпизоды из «Броненосца Потемкина» и Антониони, слова «еврей» и «мусульманин» и еще множество осколков истории, складывающихся в калейдоскоп братоубийственных войн и сигналов всегда неточного времени.
Кроме того, в фильме есть свобода, равенство и братство, Авраам с агнцем, вернувшийся на Итаку Улисс, Патти Смит, часы без циферблата, показывающие ночь времен, Симона Вейль, коррида, квадратура круга и утверждение, что «мы копируем одну и ту же модель, восходящую к древнему Средиземноморью». Время не меняется, разве что появляются новые гаджеты, но они оказываются в руках тех же варваров.
Попробуем не употреблять глагол «быть»: Годар всех поимел.
Он объясняет (несмотря на то что на каннскую премьеру он не приехал, позже все-таки что-то про фильм объяснил), что все это – цепочка ассоциаций. Начинается фильм с изображения двух попугаев, а заканчивается словами «Без комментариев», и это более или менее исчерпывает весь смысл этого ироничного, грубого и возвышенного высказывания о современном мире. С попугайской яркостью и намеренной неточностью Годар воспроизводит идеи, слова, культурные штампы, показывает старое кино и новое видео – и эти визуальные цитаты, в свою очередь, тоже оказываются всего лишь идеями и штампами. Штампы путешествуют по Средиземному морю, киносимволы вроде одесской лестницы становятся достопримечательностями, герои книг появляются в каждой части. В первой Каменская, «крестная Александры Марининой», во второй Фло и Люсьен, именно так зовут персонажей бальзаковского романа, и не зря Фло говорит: «Будете смеяться над Бальзаком – убью». В третьей части возвращается домой Улисс.
Комментариев ко всему этого практически никаких нет, кроме тех, которые уже сочинила история.
В оригинале фильм показывали с субтитрами на «английском навахо» — с псевдопереводом, когда из длинной фразы были переведены лишь два-три существительных. В принципе для сегодняшнего зрителя этого достаточно. К тому же любая жизнь точно так же оседает в любой культуре — отдельными образами, издевательским «культурным навахо».
Эти субтитры, полностью изгоняющие смысл из всех провозглашенных Годаром идей, делают «Фильм Социализм» особенно похожим на киноверсию Вавилонской башни – коллаж из языков, высказываний, не нуждающихся в ответе, и разных способов съемки. Режиссер, кстати, отметает «сословность» кино, социалистически уравнивая в правах съемку на фотоаппарат и кадры из фильма Аньес Варда. Причем он объясняет, что не цитирует чужое кино, а придает кадрам новый смысл при помощи монтажа.
Но больше всего это кино похоже на воспоминание о человечестве, ушедшем в неразличимую тьму ночи времен. Не разберешь, где реальные люди, а где вымысел, где справедливость, а где закон, где имение, а где Сопротивление.
И вообще это не кино. Это за-кино, пост-кино, сверх-кино, это философский трактат с элементами исторического детектива, социологическая поэма, притворяющаяся видеоинсталляцией. Критик Роджер Эберт назвал фильм Годара «садистически загадочным», еще какой-то критик в ярости обозвал все это «набором годаровских банальностей», поклонники Годара пишут серьезные работы на тему «о чем этот фильм». Нормальному же зрителю, как тому испанскому золоту, остается лишь позвякивать, переходя из кадра в кадр.
Будете смеяться над Годаром – убью.
