Цивилизация
Вечером в первом зале «Октября» прошла премьера конкурсного «Коула» канадца Карла Бессаи. 20-летний Коул Чемберс живет в провинциальном Литтоне, работает на бензоколонке и пишет рассказы. Вместе с ним живут больная мать, покалечившаяся, спасая Коула от попадания под машину, сестра с мужем-реднеком и двое ее детей. Пытаясь совершенствовать писательские навыки, герой записывается на курсы «Как писать рассказы» и знакомится там с чернокожей девушкой, которую красиво зовут Серафина. Дальнейшие события этой сэлинджеровской по духу драмы развиваются ровно так, как ожидаешь: вечеринки, мучительные моральные выборы и все прочее, что обычно понимают под словосочетанием «очарование молодости».
Тем более удивительно, что это насквозь вторичное, но трогательное инди-кино показывают на ММКФ, а не на каком-нибудь «Сандэнсе».
Но, во всяком случае, «Коул» без зазрения совести можно называть настоящим кино, призванным будить, скорее, эстетические, чем какие-то еще чувства, и, если бы такой оказалась хотя бы половина конкурсной программы фестиваля, об обновленном «трезвом и профессиональном» лице фестиваля можно было бы говорить почти без иронии.
Если «Коула» легко представить в программе «Санденса», то турецкий «Выброшенный на берег моря» — типичный выбор Берлинского кинофестиваля, который славится симпатиями к остросоциальной тематике.
«Выброшенный» с равным успехом мог быть снят в любой европейской стране. Собственно история, лежащая в основе фильма, поначалу явственно напоминает о нашумевшем случае 2005 года, когда в Англии полицейские застрелили в метро безоружного бразильца, бросившегося от них наутек.
Турецкая драма начинается с суда над копом, который укокошил безобидного нелегала.
Герой уходит из полиции и тихо грызется от угрызений совести, пока в буквальном смысле не вылавливает из моря маленького мальчика Джордана: вместе с матерью и другими беженцами он пытался переправиться в Грецию из Африки на крохотном суденышке, которое потерпело крушение вблизи берегов Турции. Мать Джордана утонула, а его отец жив, но работает на далеких плантациях — чтобы приехать за сыном, ему нужно накопить денег, а пока о мальчике приходится заботиться бывшему копу.
От такого душераздирающего синопсиса (особенно в контексте ММКФ, программа которого, как магнит, притягивает самую занудную чернуху со всего света) нормальному зрителю, не страдающему от чересчур активной гражданской позиции, захочется броситься наутек.
Однако «Выброшенный на берег моря» вовсе не скучная агитка, в которой проблематика довлеет над кино. Только в самом конце патетика берет верх над сюжетом, который уже не представляется возможным распутать, а до этого «Выброшенный на берег моря» — добротная психологическая драма. Причем не о конфликте на уровне цивилизаций, а о внутреннем, чисто человеческом конфликте, который разрушает среднестатистического человека.
«Выброшенный на берег моря» точно фиксирует смесь сочувствия к нелегалам с раздражением, которое вызывает их присутствие.
Полфильма проходит в разговорах на ломаном английском, который является тонкой связующей ниточкой между двумя мирами — настолько тонкой, что ей не искоренить стереотипы «что с них взять, с этих каннибалов». Полфильма турки знакомо шикают «понаехали тут». Причем когда о «понаехавших» рассуждают люди с тем самым южным типа лица, за который можно схлопотать симметричные обвинения в Москве, — это, по правде, серьезно расширяет границы восприятия. В каждом месте, где можно свести концы с концами, существуют свой тип непрошеных гостей, будь то иммигранты из более бедных стран или приезжие из регионов. О том, что иммиграция превратилась едва ли не в философскую проблему, свидетельствует тот факт, что ею заинтересовалось даже аполитичное современное российское кино, которое обычно либо рассказывает анекдоты, либо разбирается со своим богатым внутренним миром (на «Кинотавре» нелегалам было посвящено аж два фильма — «Гастарбайтер» и «Другое небо»).
Тем временем в другой конкурсной программе, «Перспективы», показали ленту Юрия Фетинга «Бибинур», которая интересна по двум, нет, даже по трем причинам.
Во-первых, «Бибинур» — это такой полузабытый зверь: кино, сделанное по госзаказу на национальный кинематограф. 50% оплачивалось Минкультом, 50% из бюджета Татарстана. Во-вторых, в фильме создана совершенно уникальная, не поддающаяся сравнениям, визуальная фактура (кстати, оператор Максим Дроздов получил в Венеции приз за «Бумажного солдата»).
Ну и в-третьих, на стыке госзаказа и авторского кинематографа Фетингу удалось сотворить настоящую сказку.
Бибинур — древняя, немного блаженная бабулька, обитающая в татарской деревушке (ее сыграла народная татарская артистка — да так, что, посмотрев фильм, все поголовно спрашивают режиссера, не взял ли он на роль Бибинур настоящую старушку из деревни). Бибинур увидела сон, недвусмысленно намекающий, что скоро воссоединится с семьей на небесах. Она вспоминает свою жизнь — как была влюблена, как растила детей, — а в эти рассказы вплетается настоящее: молодой делец из Германии, скупивший все окрестные земли, неожиданно проникается к Бибинур симпатией.
Сусальные пейзажи, деревенские натюрморты, плетеные корзиночки, яблоньки — «Бибинур» погружает в наивный лубочный мир. Но это не тот лубок, который принято связывать с недостатком вкуса: фильм Фетинга — филигранная визуализация фольклора.
Именно так должна выглядеть полусказка-полупритча, которую деревенская баба рассказывает детям перед сном: «Живала у нас в селе одна старуха. Звали ее Бибинур...»
