Цивилизация
«Одноклассниками» открылся фестиваль «Дух огня» в Ханты-Мансийске, и в фойе кинотеатра даже выставили фотографии работы Софьи Карпуниной (неестественный, бездумный клон Друбич, по совместительству соавтор сценария и исполнительница главной роли) и картины Константина Крюкова (исполнитель одной из главных ролей в «Одноклассниках»). Третий герой фильма Аристарх Венес (обаятельная реинкарнация мальчика Бананана) обошелся без выставок. На пресс-конференции Соловьеву пришлось рассказывать, что он думает о молодом поколении, которое вяло передвигается по фильму: то катается на кораблике, то едет в Питер, то оказывается в Гоа и там пробует вещества под руководством «выжившего из ума поляка» Ольбрыхского и алкаша Гены
(Михаил Ефремов, к сожалению, удивительно органичен в роли алкаша).
Соловьев сказал: «Если вы спросите Соню или Аристарха о смысле жизни, вы услышите «аааааооооооуууууа» – верх слабоумия, но не думайте, что они совсем слабоумные дети войны... нет, они не кретины, у них просто способ внесловесный. Ничего они не хотят: революций не хотят, контрреволюций не хотят, совершенства мира не хотят, несовершенства мира не хотят, а главное — говорить обо всем об этом не хотят».
Фильм полностью описывается этим «ааааооооуууаа»: звучит по-идиотски, но является ответом на вопрос «в чем смысл жизни».
Соловьев объясняет, что делал свою новую картину «из воздуха»: все началось со сценарной заявки Карпуниной, с истории о девушке, которая режет вены, а потом уже к этому надо было прикрутить какое-нибудь начало и какой-нибудь конец.
И — опа! — автомат Калашникова. Стреляет холостыми и в воздух.
«Одноклассники» похожи на игру в слова, которой от нечего делать развлекаются люди на скучном празднике. Или на почеркушку на салфетке, заляпанной субстанциями разной степени переваренности.
Понятия «сюжет», «развитие характеров», «мотивация персонажей» не работают в применении к салфетке. Зато как красиво расположены отдельные куски еды, какое печально-возвышенное чувство вызывает этот натюрморт! Некоторые пятна и вовсе приводят восторг, в первую очередь, конечно, Ефремов, пытающийся склеить хорошенькую девушку эксгибиционистским предложением: «Тут за углом могила Цоя. Хошь, покажу?»
Общую идею фильма Соловьев выразил так: «Никто из молодых не хочет владеть сталелитейными заводами, каждый хочет быть счастливым».
Звучит не хуже, чем «никто не хочет играть в салочки, каждый хочет мороженого и спать» или «никто не хочет нефть по тридцать долларов, каждый хочет мыть руки перед едой». Противопоставление «люди со сталелитейными заводами» и «люди с духовностью» не зависит от возраста, к тому же вторые бывают страшнее первых.
Осторожно, тут за каждым углом могила Цоя.
В международном конкурсе лучшие фильмы пытаются разобраться с национальной и прочей самоидентификацией. В «Восточных играх» Камена Калева частная история болгарского торчка превращается в мрачный портрет Софии со спутанным сознанием. Молодые псевдофашисты, непризнанные художники, безразличные алкаши, камера неуверенно фокусируется на неподвижных объектах, не в силах четко увидеть людей. Жизнь накануне катастрофы, сама катастрофа и жизнь после катастрофы – это одна и та же жизнь, легко перепутать.
Фильм посвящен исполнителю главной роли Христо Христову, который сыграл самого себя и умер в 2008 году от передозировки.
В греческой «Академии Платона» Филиппоса Цитоса уже не очень молодой оболтус по имени Ставрос ухаживает за матерью, которая только что перенесла инсульт. Целый день он сидит на площади у своей табачной лавки с тремя друзьями. Чаще всего они заняты спорами, залает ли собака по имени Патриот, когда мимо пройдет албанец. А потом вдруг выясняется, что этот проходящий мимо албанец — брат Ставроса. Во всяком случае, мать Ставроса вдруг начинает говорить по-албански, а албанец рассказывает, что мама бросила его и уехала в Грецию много лет назад.
Кризис самоидентификации слишком, к сожалению, легко скатывается в притчу, и площадь перед магазинчиком Ставроса оказывается метафорой современного мира.
Оболтусы-греки пьют пиво, обсуждая гастарбайтеров-албанцев, которые возводят памятник межкультурным связям. У противоположного угла куча китайцев открывают магазин итальянской моды, а греки никак не могут этих китайцев сосчитать, но понимают, что их с каждым днем все больше. А на все это смотрит всеобщая мама — очаровательная старушка после инсульта, совсем спятившая Европа.
Самый зрительский, но при этом и самый смешной фильм конкурса — «Троцкий» канадца Джейкоба Тьерне.
Семнадцатилетний Леон Бронштейн уверен, что является реинкарнацией Троцкого. В его ближайших планах – жениться на женщине по имени Александра, быть высланным хотя бы откуда-нибудь, найти Владимира Ульянова (желательно до 21 года), совершить революцию, а в конце концов быть убитым (желательно где-нибудь в теплой стране). Для начала он устраивает забастовку на отцовской фабрике, а потом пытается создать в школе что-то вроде профсоюза.
«Троцкий» — или точнее «The Троцкий» — случайно стал комедией о старшей школе.
Продюсер фильма (он же — отец режиссера) Кевин Тьерне сказал, что Джейкоб, фанат Троцкого, изначально собирался снять убийственно серьезный фильм в духе Кена Лоуча. В процессе работы над сценарием выяснилось, что это очень смешно. «Публике очень понравилось название, хотя никто не мог толком сказать, что такое «Троцкий» — водка, хоккеист или страшная болезнь, которую можно привезти из Мексики, если съесть что-то не то, — объяснил Кевин. — Но все говорят: очень хорошее название, звучит ужасно смешно». Сейчас Тьерне монтирует новый фильм — его отец описывает это как микс «Неглубокой могилы» и «Окна во двор». Тоже комедия.
В зрительском голосовании — голосуют только по российской программе — на первом месте пока военная драма «Рябиновый вальс» Алены Семеновой и Александра Смирнова, на последнем, как ни странно, «Какраки» Ильи Демичева. Гоголь, видимо, зрителей подкосил. А на закрытии фестиваля покажут «Как я провел этим летом» Попогребского.
