Цивилизация
Труднее всего писать последнюю в году колонку. Потому как в ней надо бы подводить какие-то годовые итоги культурной жизни в стране, а они подводиться решительно не желают. Или культурой это назвать страшно, или итогами именовать боязно – в лучшем случае первые проклюнувшиеся ростки, которые не факт, что не будут затоптаны в следующем же году.
У многих моих коллег-колумнистов схожие проблемы – вон один жалуется: «Странным образом даже в мультфильме «Трое из Простоквашино» есть ощущение, что авторы с Вечностью разговаривают, а в нынешнем, даже самом упертом российском арт-хаусе — вот ни капли».
Ну, то, что они забыли-потеряли какое-то «птичье слово», помогавшее «заговаривать» зрителя, поняли, похоже, уже и сами творцы.
Заметьте – они даже новогодние проекты делать перестали, хотя казалось, что надежнее.
Сними какую-нибудь малобюджетку с елкой и переодеваниями, прокати ее в залах под сурдинку новогоднего настроения, а потом стриги себе купоны каждый год – хоть один канал да в сетку поставит. Ан нет – новогодний прокат давно и прочно оккупирован непрофильной «жарой», «стилягами» и прочими «черными молниями». Случившаяся пару лет назад вторая «Ирония судьбы» — исключение, только подтверждающее правило.
Даже телевизионщики уже утихомирились, смирившись с тем, что лучше вообще ничего не делать, чем раздражать зрителя тотальным несовпадением с новогодним настроением. Нет, поначалу они еще пытались, и даже кое-что получалось (всякие «бедные саши» или «сироты казанские» до сих пор на экранах мелькают), но в последние пару лет это дело практически бросили. Про оригинальный продукт и речи уже нет, даже паразитирующие на чужом таланте ремейки – и те редки стали.
Поняли, что, при всей склонности зрителя обманываться, выдать какую-нибудь «Ночь перед Рождеством» с Киркоровым за новогоднюю сказку можно только под новогоднюю норму водки и всего один раз.
Впрочем, маньяки с телеканала «Россия» не брезгуют и одноразовым производством, каждый год отравляя посмертие классикам своими «Золотыми рыбками» или «Приключениями Буратино» с неизменными Юрием Стояновым и Еленой Воробей.
Впрочем, Первый канал поступает, по-моему, еще аморальнее – ставить в один день «Карнавальную ночь» 1956 года с Людмилой Гурченко и «Карнавальную ночь-2» 2007-го с Аленой Бабенко выглядит каким-то изощренным издевательством над Эльдаром Рязановым.
Искренне надеюсь, что ничего подобного не случится с единственным новогодним полным метром 2009-го – мультфильмом «Наша Маша и волшебный орех».
Ставить его в пандан с другой отечественной мультипликационной версией гофмановского «Щелкунчика» было бы слишком жестоко. Создатели «Нашей Маши», думаю, и так достаточно наказаны полумиллионными сборами при пятимиллионном бюджете. Сидят, небось, горюют, птичье слово вспомнить пытаются.
Вспомнили бы лучше биографию конкурента. Вспомним и мы – на Новый год все-таки должны быть настоящие сказки и взаправдашние сказочники, иначе какой это Новой год?
Того, получасового «Щелкунчика» сделал в 1973 году Борис Степанцев. В нашей мультипликации, пожалуй, не было другого такого экспериментатора. Он добивался нешутейного успеха несколько раз, уже третья его работа в качестве режиссера произвела фурор – это был мультфильм «Петя и Красная шапочка». И что же он делает? Продолжает разрабатывать найденную жилу, как это сделал, при всем уважении, Котеночкин? Нет, пускается в эксперименты. Делает первый советский широкоэкранный мультфильм — «Мурзилка на спутнике». Потом в фильме «Только не сейчас» совмещает живого актера с рисованными персонажами. Потом опять суперуспешный мультфильм – «Вовка в тридевятом царстве». И немедленно после него Степанцев подвязывает с детской мультипликацией и переходит на взрослую.
«Совсем давно, еще до войны, был такой маленький кинотеатрик на Страстном бульваре. Назывался он «Новости дня». И был он в то бестелевизионное время основным культурным центром для окрестной ребятни, так как билеты туда стоили дешевле мороженого, а показывали там только замечательные вещи: хронику, спортивные новости и — главное — мультипликацию. Вот там-то я и полюбил ее навсегда. За то, что смешнее ее на свете не было. А довоенная мультипликация быть не смешной стеснялась. Да и не умела.
Я долго верил в то, что мультипликация — это потеха, а остальное – от лукавого. И делал фильмы, в которые старался втиснуть действительность, увиденную через призму комической деформации. Только вот мало-помалу зубоскальство стало несколько утомлять. Усомнился я в том, что мультипликация обречена быть смешной. И решил попробовать вещь заранее невозможную – сделать мультипликацию про любовь. Оглядываясь назад, отчетливо видишь, какие огромные возможности открывались на этом пути. Но выразилась в фильме лишь половина задуманного и желаемого. Мы не смогли одолеть производственного конвейера в студии, да и в самих себе, в своих навыках и привычках».
Борис Павлович делает «Окно» — фильм о муках любви под музыку Сергея Прокофьева. Потом еще один «взрослый» фильм – «Песню о соколе», где опять экспериментирует, применяя метод живописи по целлулоиду. Получает кучу призов на международных кинофестивалях.
Но нового гранда артхаусной мультипликации не случилось – вместо того, чтобы делать себе фестивальное имя, Степанцев возвращается в детскую мультипликацию. И делает по-настоящему великий мультфильм — «Карлсона», но опять-таки – сняв два фильма, прикрывает эту франшизу. Нельзя, нельзя эксплуатировать уже найденное, надо искать дальше, открывать что-то новое. Опять взрослый мультфильм – «Сердце», потом не очень удачная «Скрипка пионера».
А потом Степанцев вдруг ломает очередную стенку. Опять грандиозный прорыв — детский получасовой мультфильм, в котором нет ни одного слова — только музыка.
Делает знаменитого «Щелкунчика», экранизируя не Гофмана даже – Чайковского.
И все время эксперименты, эксперименты — первое применение электрографии в советской анимации в фильме «Малыш и Карлсон», комбинированные съемки оператора Яна Топпера в «Щелкунчике»…
Казалось бы – все, остановись, хватит. Наработано на десять жизней, развивай и осваивай то, что достиг. Даже верный спутник всей творческой жизни, лучший друг, с которым работали с малых лет, гениальный, на мой взгляд, художник Анатолий Савченко не выдерживает постоянных метаний и уходит.
А Степанцев бросается в новый эксперимент – он уходит в кукольную анимацию и экранизирует «Мертвые души» Гоголя. Успевает сделать два фильма: «Похождения Чичикова. Манилов» и «Похождения Чичикова. Ноздрев». И вновь понимает – не то. С вернувшимся Савченко делает еще два мультфильма – «Муху-Цокотуху» и «Почему ослик заупрямился» — вполне традиционных. Вроде бы остепенился, успокоился, вернулся к тому, что у него получалось лучше всего, – мультфильмам для детей.
И вдруг – опять взрыв, опять прыжок из колеи:
«У меня есть один замысел. Очень часто я вижу, что мультипликация стремится стать похожей на игровое кино. Целое направление гиперреалистических фильмов свидетельствует об этих усилиях, зачастую очень интересных. Я подумал: а что если подойти с другого конца к этой проблеме? Что если использовать достижения современной фотографии в области превращения тонального изображения как бы в гравюрное, похожее на рисунок больше, чем на фото, и создать таким образом иллюзию ожившего рисунка, превратив живого актера в нарисованного? Не совмещать натурального человека с рисованными персонажами, что уже не удивляет, а снять стилистически цельный кадр, где живой актер, трансформированный съемкой и соответствующей обработкой пленки, совмещен с рисованной декорацией. И, может быть, удастся сделать нечто похожее на оживший рисунок, не потерявший прелести карандашного штриха и мазка сухой кистью, но вместе с тем богатый нюансами тонкой актерской игры».
Степанцов и Савченко делают «Ассоль» — едва ли не самый необычный телевизионный фильм в Советском Союзе. Фильм, опередивший время лет на двадцать с копейками – американцы сделали свой «Город грехов» четверть века спустя.
Да, спецэффекты 1980 года сегодня смотрятся смешно. Да, мультипликатор, выросший в режиссера из художников, не очень совладал с живыми актерами. Но зрители, когда-то посмотревшие этот фильм, и сегодня, когда он прочно забыт, ищут его и вспоминают о нем так: «Потрясающий фильм. Действительно, только так, наверное, Грин и видел эту удивительную историю. По-другому просто нельзя было передать. Самый точный вариант экранизации произведения А. Грина. Музыка прошибает до «мурашиков». Пример превосходства содержания над формой».
Борису Павловичу Степанцеву две недели назад исполнилось бы 80 лет. Не случилось.
На «Ассоли» он надорвался. Сердце. Умер в пятьдесят четыре года.
Ничего не бывает даром — за «птичье слово» надо платить, и не деньгами. А по-другому, к сожалению, не бывает — достаточно вспомнить другие новогодние сказки.
Помните старый, еще 1950 года мультфильм «Когда зажигаются елки»? Да, да, тот самый, где зайчик по сугробам на шоколадке, как на сноуборде, ездил и впервые прозвучало знакомое всем «Говорят, под Новый год, что не пожелается…». Снявший его Мстислав Пащенко за всю свою жизнь сделал всего восемь мультиков и семь из них – после Победы, которую он пережил всего на 12 лет. Оставив здоровье на фронте и в блокадном Ленинграде, он умер в 57 лет – отказал напрочь изношенный организм. По многочисленным свидетельствам коллег, жил только работой, не работать не мог, не умел. Вернувшись со студии, садился писать сценарии. «Все зло начинается с плохого сценария», — всегда был уверен он и предпочитал находиться «в простое», но не брать в работу «середняк».
Или совсем другие времена – «Падал прошлогодний снег».
Судьбу Александра Татарского, думаю, помнят все. Киев, мультипликатор-самоучка, «Пластилиновая ворона», Москва, бешеная жажда делать новые, правильные мультфильмы, студия «Пилот». Каждый день как рыба об лед – найти заказы, сделать проект, сохранить студию, вырастить новое поколение аниматоров. Инфаркт в 57.
Настоящие елочные игрушки отличаются от фальшивых добавкой, вкладываемой производителем, после которой и орехи на елке кажутся естественными. Тут «Простоквашино» вспоминали? Режиссер Владимир Попов, снявший кроме этой трилогии еще «Умку» и «Бобика в гостях у Барбоса», ушел в 1987-м, в 56 лет, не снискав ни денег, ни посмертной славы.
Зато через несколько дней в новогоднюю ночь на Первом канале мэр Москвы Юрий Лужков будет петь песню «Если б не было зимы». А еще и в этом году, и еще много лет мы будем слышать с экрана, как засланец за елкой жалуется «Маловато будет!», мальчик поет у рояля «Говорят, под Новый год…», а Маша с принцем кружатся вокруг елки в цветочном вальсе – тара-там-та-дам… И это только малая часть.
Все-таки мы очень богатые наследники. Приумножить бы еще.
С наступающим!
