Цивилизация
Извините, но в разговоре о программе документальных фильмов не обойтись без банальности: что поделаешь, если и вправду самые фантастические выдумки кино и литературы порою меркнут перед историями, которые преподносит жизнь. И в случае с картиной «Не выпускайте меня из тюрьмы, я займусь этим сам» Фабьен Годе эти слова больше, чем просто патетическая болтовня. Перед камерой — подтянутый немолодой человек лет шестидесяти, с проницательным взглядом и чуть хитроватой, но доброй улыбкой Робина Уильямса. Его можно принять за банковского служащего или владельца маленького магазинчика, но на самом деле это французский гангстер Мишель Вожур, половину своей жизни — в совокупности около 30 лет — просидевший в тюрьме.
О его пяти побегах можно слагать песни, снимать триллеры и писать детективы.
Однажды его вызволила из тюрьмы жена Надин, организовавшая бегство при помощи вертолета, пролетевшего через узкую «мертвую зону», не видимую на экранах тюремных камер. Был случай, когда Вожур удрал прямо из здания суда, пригрозив игрушечным пистолетом, собственноручно изготовленным из мыла, батарейки и куска консервной банки. Он никогда не пользовался настоящим оружием, таков его принцип. Рассказывая о приключениях заключенного, ведущие новостных программ не скрывают восхищения. Но Вожур всегда попадался снова — через несколько месяцев после успешного освобождения его брали на очередном грабеже и добавляли еще десяток лет к солидному сроку. В какой-то момент Вожур понял, что если продолжит в том же духе, то просидит в тюрьме до смерти, и выбрал другую стратегию для побега — взял себя в руки и стал ждать. Он выдержал 17 лет одиночки и вышел на свободу в 2003.
Фабьен Годе, если кто не понял, женщина и смотрит на Вожура очень по-женски, со смесью материнской жалости и романтического восторга:
только крупные планы, укрупняющиеся, когда на лице экс-грабителя, вспоминающего про лучшего друга, погибшего во время налета, выручка от которого должна была пойти на побег Вожура, появляются слезы. Перебивки из новостных хроник и кадры природы, а вот Вожур стоит на могиле отца. Пусть это пошло, пусть прямолинейно, но режиссеру попался удивительный персонаж, который сам себе — кино.
Представьте настоящего реального человека, а не героя «Побега из Шоушенка», отсидевшего столько лет. Жизнь Вожура состояла из череды заключений и грабежей, он, должно быть, просто неотесанный бандюга. Как бы не так.
Вожур говорит чисто и просто и говорит довольно тонкие вещи, которых никак не ждешь от уголовника без образования, без таланта, без профессии.
Он рассказывает, грустно улыбаясь, что, дабы выдержать одиночку, ему пришлось принять существование смерти. Что раньше у него были братья по оружию, но он перестал верить в мужское братство — дружба не то же самое. Что за формой охранника или копа он никогда не видел человека, только облаченную в одежду систему, стремящуюся посадить его за решетку. На вопрос о том, как бы Вожур отреагировал, если бы его ребенок захотел пойти по гангстерскому пути отца, он отвечает: «Кто я, чтобы учить». А затем, подумав, тихо прибавляет: «Наверное, я сказал бы — попробуй, если кишка не тонка».
Вожур постоянно переспрашивает: «Понимаете?». Нет, сколько бы мы ни бравировали асоциальностью, нам не дано знать, что такое 17 лет тюремного одиночества — такого одиночества, что даже выросшую на камнях траву — и ту срезают, чтобы исключить проникновение чего-то извне.
Уникальный опыт сделал из Вожура уникальную личность, наделил какой-то нечеловеческой внутренней силой и едва ли не дзенской мудростью.
Поэтому понимаешь, как случилось, что социальный работник Жанин, познакомившись с заключенным Вожуром, вскоре села на 7 лет за сорвавшуюся организацию побега. И понимаешь, почему журналистка за кадром силится — и не может сформулировать вопрос.
На фоне истории Вожура, где документалистика уделывает игровое кино как стоячее, как-то сразу не очень понятно становится, зачем придумали мокьюментари – псевдо-документалку. Взять, к примеру, показанный в рамках «Перспектив» фильм турецкого режиссера Кутлуга Атамана «Путешествие на Луну». На экране идет слайд-шоу из стилизованных под середину прошлого века фотографий на фоне монотонного рассказа о жителях турецкой деревеньки, задумавших в 1957 году улететь на Луну. Слайд-шоу периодически перебивается «говорящими головами», которые, козыряя учеными степенями, комментируют происходящее то с точки зрения психоанализа, то в свете воззрений социологии, а то и аэродинамику подпустят.
Иногда забавно, чаще скучно, но всегда непонятно – зачем?
Нет, при желании, конечно же, можно вышелушить из просмотренного обещанный анонсом «уникальный портрет культурного пространства в современной Турции», но ей-богу, традиционный документальный фильм перетащил бы эту информацию в головы зрителей и в большем объеме, и с большим успехом.
Отвлечься от тягостных сомнений не получается и на конкурсной венгерской «Выходке». Действие происходит в католической школе: через пару лет начнется Первая мировая, а пока в Атлантике затонул Титаник, на борту которого находился младший брат отца Золтана. Добродушный священник мается от депрессии, а ему на смену приходит жесткий наставник отец Вейгель, практикующий метод «око за око».
На первый взгляд, «Выходка» — венгерское «Сомнение», ведь в центре сюжета тот же дуализм детского воспитания: консерватизм против либерализма, сила против мягкости, фоном к которому выбрана церковная школа.
Но если «Сомнение» — картина о том, чем выбранная учебная метода грозит учителю, «Выходка» сосредоточена на детях. Дети, говорит «Выходка», они, конечно, злые и бессердечные, травят и колотят слабых, связывают шнурки и крадут очки. Но таков закон джунглей, и все это детские шалости по сравнению с тем ужасом, что может бунтом вырваться на свободу, если попытаться подростков прижать и подчинить. Вот тогда они превращаются в настоящих волчат.
Между тем, в рамках Московской эйфории, в набитом зале прошел показ картины «Рэйчел выходит замуж» Джонатана Демме c Энн Хэтуэй в главной роли. Только что выписавшаяся из клиники наркоманка Ким (это и есть Хэтуэй) приезжает на свадьбу сестры.
И пусть определение догмы стало общим местом, «Рэйчел» и вправду близка к той догме, с которой начиналось триеровское движение, этакое «Торжество» Винтерберга-light.
Ручная камера, праздник, милые люди, но постепенно наружу вылезают застарелые обиды, обвинения и воспоминания, так что за два дня члены семейства успевают продемонстрировать друг по отношению к другу весьма широкий спектр, казалось бы, взаимоисключающих эмоций. Человек человеку волк, друг, товарищ и брат.
А бывает еще, что человек человеку бревно. Причем не в том смысле, который вкладывал в это выражение Ремизов, а просто – лежат рядышком два бревна, и одно другого никак не касается. Примерно такое состояние и случилось вчера на просмотре очередной российской премьеры – фильма Андрея Разенкова «Кромовъ».
Вроде бы и сюжет интересный – история бывшего военного атташе Российской Империи во Франции полковника Кромова, оказавшегося после революции единственным хранителем гигантской суммы – четверти миллиона рублей золотом, когда-то предназначенной на военные поставки, и вынужденного отбиваться от целой толпы претендентов на имперское наследство.
И расклад выдан неглупый – без столь любимой в наше время черно-белой контрастности. В картине нет ни ангелов, ни демонов; все охотники – и белые, и красные, и даже обычные бандиты показаны людьми со своими достоинствами и недостатками, а не исчадиями ада или единственными хранителями благодати. И актеры хорошие — Владимир Вдовиченков, Ксения Кутепова, Юрий Степанов, а редко появляющаяся сейчас на экранах Екатерина Васильева так вообще устраивает показательные выступления старой актерской школы.
Вот только играть им решительно нечего. Унылое и тягомотное зрелище больше всего напоминает кэрролловский пудинг из промокашки – сколько ни жуй, ничего не выжуешь. Экран – отдельно, зал – отдельно, и там, и там маются. Если этот фильм и выбьет из зрителя какую эмоцию, то, скорее всего, это будет стыд за режиссера, когда тот сваливается в совсем уж откровенную пошлость вроде парящей по ветру газовой накидки только что убитой героини или переливающейся через край чашки воды. Какой там накал эмоций – бревна они и есть бревна, между ними и искра не проскочит, не скапливают они статического электричества.
