Цивилизация
В продаже появился второй том книжного проекта Леонида Парфенова «Намедни. Наша эра. 1971–1980». Таким образом, проект уже на середине: всего, напомню, запланировано четыре тома — по одному на десятилетие. 60-е и 70-е уже есть, осталось дождаться 80-х и 90-х. Двухтысячных, судя по всему, не будет. Во-первых, их не было в телевизионном «исходнике», а книга, при всех обещаниях нового контента, все-таки практически дословно ему следует, а во-вторых, Алексей Толстой не зря заключил свою «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева» словами «Ходить бывает склизко по камешкам иным, итак, о том, что близко, мы лучше умолчим».
Первый том уже успел стать изрядной если не вехой, то заметной вешкой на пути нашего книгоиздания и собрать внушительный букет призов. Он назван «Книгой года» по версии читателей журнала «Афиша», получил «Серебряный слиток» от радиостанции «Серебряный дождь», наконец, был обласкан и властями, завоевав приз «Лучшая книга журналиста» Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям.
Второй том, судя по всему, ждет не менее завидная судьба — потому как и в рассказе о семидесятых все осталось на месте.
Все тот же иронично-легкий парфеновский стиль, та же прекрасная полиграфия, тот же крайне редкий в наших краях несомненный дизайнерский профессионализм, та же всеядность в хорошем смысле слова, способная удовлетворить любого. Для Парфенова по прежнему не существует «высоких» и «низких» тем, судьбоносные события соседствуют с сугубейшей бытовухой: книга открывается сменой власти в Польше и ГДР и рубашкой-«бобочкой», а заканчивается Джуной и советскими блокбастерами.
В общем, вроде как остается лишь отсалютовать выходу качественного издания и порадоваться за читателей. Однако одна мелочь смущает, и мелочь эта отпечатана на задней странице обложки. Среди традиционных фраз, вырезанных из хвалебных рецензий, значится и мнение Льва Данилкина:
«И хотя ряд Нестор — Татищев — Карамзин — Ключевский — Парфенов кажется несколько шокирующим, но в сущности, почему бы нет?».
В рецензии, из которой изъят тезис, известный критик пошел еще дальше и объявил Парфенова изобретателем «нового жанра историографии».
Самое интересное, что по сути Данилкин прав, как бы чудовищно ни звучало для уха историка словосочетание «новый жанр историографии». Парфенов со своими проектами действительно стал для обывателя главным историком наших дней. И никто не удивится, если после выхода всех четырех частей «Намедни. Наша эра» мы увидим книжную версию «Российской империи», которая затмит в массовом сознании хрестоматийный труд Карамзина.
А коль так, то мне есть что предложить любителю истории, вынужденному коротать время в ожидании третьего тома. Это фолиант «Желтая книга ХХ века», вышедший в издательстве «Книги WAM» — иллюстрированная энциклопедия скандалов и сенсаций ушедшего столетия. А что?
Вполне себе историческая монография, сделанная по тому же принципу, что и книги Парфенова.
Тот же принцип структурирования — по годам, то же пристальное внимание к яркому и звучному, то же соединение высокого и низкого. Вот вам для примера. 1917 год: разоблачение шпионской деятельности Маты Хари, Ленин — германский шпион, Николай II отрекается от престола, разграбление винных складов в Петербурге, Марсель Дюшан выставил на экспозиции писсуар. 1918 год: выборы короля поэтов, Брестский мир, календарь в России скакнул на 13 дней вперед — и так далее и тому подобное. Всех-то и отличий — больший временной (1900–1999 годы) и географический (весь мир) охват. Но это скорее в плюс, чем в минус: гораздо интереснее, когда под одной обложкой и свадьба самой богатой женщины мира и коммуниста, и уничтожение воробьев в Китае, и хулиганские надписи на стенах потерянного города инков, и война бюстов в мировом кино: Софии Лорен vs Джина Лоллобриджида. На месте и одна из главных составляющих успеха парфеновских книг — шикарный дизайн, что, впрочем, не удивительно: над обоими изданиями трудилась одна и та же команда издательской группы Agey Tomesh / WAM.
Пора, ой пора выпускать многотомное альбомное издание «Всемирная история в картинках» — громкий бестселлер будет.
Не подумайте, я не впал в старческое брюзжание и не начну сейчас бухтеть по принципу «а еще у нас выпускают книжки с пересказом всей мировой литературы, где «Война и мир» на двух страничках». Меня вовсе не смущает популяризация истории путем издания качественных глянцевых альбомов. Нет, подобная «визуализация прошлого» — дело исключительно благое, иногда несколько фотографий говорят о времени больше, чем пара глав в скучной монографии.
Меня вовсе не пугает тот факт, что история теперь занимательная и красочная. Просто несколько напрягает, что это занимательное и красочное — нынче и есть история.
Парфенов — хороший профессионал, и его книги — очень качественная работа. Но исключительно в рамках жанра. Журналист (а работы Парфенова — это именно качественная и профессиональная журналистика) — это одна профессия, историк — другая.
Предисловие автора ко второму тому «Намедни. Наша эра» начинается рассказом о том, как после выхода первого тома работники СМИ допытывались у него в интервью: просоветская эта книжка или антисоветская. Не хотелось бы разочаровывать автора, но в данном случае это не повод для веселья. С точки зрения историка главная проблема парфеновских книг именно в этом. Невозможность понять позицию автора свидетельствует вовсе не о его беспристрастности, а об отсутствии этой позиции.
Беспристрастность — вовсе не тщательная маскировка историком собственных воззрений, это всего лишь умение работать не мухлюя.
Не подтасовывая, не передергивая, не игнорируя факты, не укладывающиеся в твою концепцию. Помните гениальную в своей лаконичности и точности рецензию Пушкина на многотомный труд Карамзина, которого можно обвинить в чем угодно, только не в отсутствии собственной концепции российской истории?
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.
Проблема Парфенова в том, что он ничего не доказывает. Он, как это и положено журналисту, рассказывает. Мастерски, почти не привирая и очень занимательно травит байки: «А вот еще в том году случай был…».
В парфеновском рассказе о четырех десятилетиях жизни страны под названием «Советский Союз» очень много фактов и артефактов из истории этой страны — издатели их даже скрупулезно подсчитали, расцветив обложку надписью «282 феномена десятилетия».
Но истории этой страны — нет.
В книге тотальный дефицит самого главного — осмысления. Это очень напоминает человека, вдосталь покопавшегося в развалинах рухнувшего храма, выбравшего наиболее живописные обломки и разложившего добычу перед зрителями: глянь, какая красота! Красота, кто спорит. Вот представление о том, как выглядел храм, по этой выставке составить невозможно.
Задача журналиста — показать. Историка — понять.
Ведь суть работы историка, в сущности, довольно проста: историк — это человек, который умеет за деревьями увидеть лес.
