Цивилизация
С момента образования и в течение многих веков Русская православная церковь была одною из митрополий, подведомственных Константинопольскому патриарху. Как представитель церковной иерархии русский митрополит осуществлял в своей митрополии власть патриарха Константинопольского и находился под его юрисдикцией. Фактически же он являлся главой национальной церкви самостоятельного государства и потому обладал большей независимостью по отношению к Константинополю по сравнению с другими, подчиненными Царьграду епископами.
Митрополиты, управлявшие землями, населенными русскими (как во времена единого государства, так и во времена раздробленности), как правило, присылались из Константинополя. Они выбирались из тамошних церковных иерархов, были обычно греками, сербами, болгарами и т. п. и приезжали в Россию, не зная ни языка, ни реалий этой земли. Как правило, это объяснялось тем, что русское духовенство слабо образовано, плохо ориентируется в богословских вопросах, поэтому нуждается в помощи просвещенных иностранцев. В свою очередь, русские князья по понятным причинам стремились передать управление митрополией в руки соотечественников, русских иерархов.
Впервые это удалось сделать в ХI веке, когда в 1051 году киевскую кафедру занял первый русский по рождению митрополит Иларион.
Он был рекомендован на эту должность собором русских епископов и утвержден Константинопольским патриархом. Однако правилом это не стало – большей частью русской церковью все-таки управляли присылаемые из Царьграда греки и лишь изредка русскому духовенству удавалось «продвинуть» своего.
Это было связано еще и с тем, что русская митрополия считалась «лакомым кусочком» и попасть сюда считалось редкой удачей, поэтому продвигали, естественно, своих. Она была одной из самых богатых, если не самой богатой. Недаром же Константинопольский патриарх Иосиф незадолго до Флорентийского собора, предлагая открыть совместный с католиками собор не в Италии, а в Константинополе, говорил: «Кто приедет сюда с Запада, тот не будет иметь нужды в нашем вспоможении. Но если бы и потребовалось для того до ста тысяч аспров, можно было бы собрать с епископов. Митрополит Русский один привезет такую сумму».
После татаро-монгольского нашествия ситуация усугубилась еще и тем, что русские оказались разделенным народом – часть русских земель попала под власть татарской Золотой Орды, часть оказалась в Великом Княжестве Литовском, а еще небольшой кусок – Галиция – отошла Польше. Так как резиденцией русского митрополита после нашествия стала Москва, литовские и польские властители опасались «московского влияния» на своих подданных и стремились заполучить собственного, отдельного митрополита. Иногда им это удавалось (во время ослабления Константинополя митрополитов уже откровенно ставились «по мзде»), были периоды, когда на Руси было два, а то и три митрополита, каждый из которых претендовал на верховную власть.
Одновременно с усилением Москвы, когда она начала де-факто превращаться в независимое государство, началось и стремление к церковной самостоятельности.
Однако де-факто она оформилась только после Флорентийского собора. Напомним, что тогда Византия находилась в отчаянном положении – она потеряла почти все земли и турки стояли едва не у стен Константинополя. Греки воззвали за помощью в Европу, к единоверцам-христианам, однако католики, воспользовавшись бедственным положением православных, потребовали предварительно урегулировать все разногласия между двумя христианскими конфессиями, и с этой целью был созван Флорентийский собор. От России на него выехал грек Исидор, только-только назначенный митрополитом Киевским и Русским. Исидор оказался ярым сторонником унии (соединения) и после того, как на соборе православные приняли все выдвинутые католиками требования, вернулся в Россию с вестью о том, что западная и восточная ветвь православия объединились.
Однако в Великом Княжестве Московском, где «ересь латинская» всегда считалась страшным грехом (даже к мусульманам относились с большим благодушием, чем к католикам), понимания он не нашел. Экстренно созванный князем Василием Темным собор русских епископов унию решительно отверг, а Исидор был заключен под стражу. Что делать с церковным иерархом столь высокого ранга, никто не понимал, поэтому через год Исидору дали возможность бежать, и он ей незамедлительно воспользовался, уйдя через Литву в Италию, где папа римский вскоре сделал его епископом.
А русские иерархи, посовещавшись, избрали митрополитом епископа Рязанского Иону.
Утверждаться в Константинополь Иона не поехал – не у кого было утверждаться.
Императорский трон там занимал подписавший унию Иоанн VIII, а патриарший престол – униат Григорий Мамма. После этого с подчинением Византии было покончено навсегда, и русские митрополиты утверждались только собором русских церковных иерархов.
Правда, с независимостью Русской православной церкви совпал и ее раскол. В 1458 в Риме патриарх-униат посвятил в митрополиты Русские Григория, ученика Исидора, который вскоре выехал в Киев, ведь на литовские и польские земли власть московских князей не распространялась. В 1460 году Григорий прислал в Москву посольство и потребовал смещения митрополита Ионы. Последовавший категорический отказ оформил разделение митрополии на Киевскую и Московскую.
В 1453-м Константинополь пал и Византийская Империя навсегда исчезла с карты мира.
После этого едва-едва обретшее независимость Московское Царство оказалось единственной независимой православной державой на планете.
И пусть византийское духовенство вскоре после заключения отвергло флорентийскую унию, авторитет тамошней церкви и доверие к ней на Руси были изрядно подорваны. Русские архиереи даже постановили в 1480 году не принимать греков на епископские кафедры.
Несмотря на то, что фактически Русская церковь обрела полную независимость, согласно канонам древней церкви юридически оформить ее самостоятельность было невозможно – патриарх мог быть только в независимой стране. И хотя Великое Княжество Московское было, по сути, независимым со времен стояния на Угре при Иване III, официально суверенитет не был оформлен. Лишь когда в 1547-м по византийскому обряду был венчан на царство его внук Иван IV, будущий Грозный, исчезло последнее формальное препятствие.
Патриаршество было введено в царствование сына Ивана IV – Федора Ивановича.
Случилось это так. В 1586-м в Москву приехал патриарх Антиохийский Иоаким. Приехал просить денег на нужды оказавшихся «под туркой» единоверцев (восточных патриархов тогда уже чуть не в глаза обзывали «побирушками»). Решив этим воспользоваться, царь (а точнее – управлявший за него Борис Годунов) заявил, что хочет устроить в Москве «превысочайший престол патриарший». Патриарх Иоаким вызвался урегулировать все вопросы с другими патриархами (по каноническим правилам при учреждении нового патриархата необходимо участие всех восточных патриархов).
Через два года в Россию прибыл патриарх Константинопольский Иеремия. Все ожидали, что он привез с собой постановление вселенского собора об учреждении патриаршества в русском государстве. Однако гость, как вскоре выяснилось, мало того, что приехал «пустым», так еще и откровенно вымогал денег, отказываясь благословить учреждение московского патриаршего престола. Поняв, что принимать безденежных восточных иерархов можно до бесконечности, Иеремии поставили жесткие условия – его не выпустят из России, пока не возведет на патриарший престол тогдашнего митрополита Иова. А согласие других патриархов, мол, можно и задним числом оформить.
Так и случилось –
26 января 1589 года Иеремия утвердил Иова патриархом, а через два года Москва получила грамоту за подписью трех патриархов, 42 митрополитов и 20 епископов, утверждавшую патриаршество в России.
Правда, и здесь малость надули – согласно договоренности, московский патриарх должен был занимать третье место, после Константинопольского и Александрийского патриархатов, но в грамоте ему дали лишь пятое.
Россия получила патриаршество, и отныне ритуал поставления в сан патриарха Московского совершался в Успенском соборе Московского кремля. Порядок поставления был следующим. От имени царя или блюстителя патриаршего престола рассылались грамоты смерти святителя к высшим церковным иерархам и игуменам крупных монастырей. В назначенный день приглашенные являлись в Кремль в Золотую палату и царь открывал собор. Патриарха избирали посредством жребия: царь называл шесть кандидатов, бумажки с их именами обливались воском, опечатывались царской печатью и отсылались в церковь, где заседал собор. Жребии укладывали на панагию (нагрудная иконка Божьей Матери) умершего патриарха и вынимали по очереди, пока не оставался один. Его нераспечатанным вручали царю, который и называл имя нового патриарха.
Первому патриарху, Ионе (патриарх с 1589 по 1607 год), выпала незавидная судьба. В России началась страшная напасть – Смутное время. Патриарх твердо выступил против Лжедмитрия Первого и предал его анафеме. Захватив власть, Лжедмитрий сместил Иова и отправил его в Старицу, где тот вскоре и умер. Не дожидаясь его смерти, Лжедмитрий самостоятельно назначил нового патриарха — архиепископа Рязанского Игнатия, грека, ранее занимавшего кафедру на Кипре.
Игнатия РПЦ патриархом не признает, после свержения Лжедмитрия он был лишен сана и сослан в Чудов монастырь.
Вторым патриархом был избран Гермоген (1606–1612) , бывший митрополитом в Казани. Его патриаршество пришлось на Смутное время, и судьбу тоже не назовешь завидной – он был захвачен вошедшими в Москву поляками, которые заточили его в Чудовом монастыре, где уморили голодом.
С момента смерти Гермогена в течение семи лет Русская церковь оставалась без патриарха. И лишь по окончании Смутного времени был избран новый. Им стал вернувшийся из польского плена митрополит Филарет (1619–1634) , отец недавно избранного царя Михаила Романова. Это был едва не наивысший взлет патриаршей власти. Филарет, в миру боярин Федор Никитич Романов, представитель одной из знатнейших фамилий страны, теперь ставшей царской, был государственным деятелем божьей милостью — не зря же его когда-то насильно постриг в монахи опасавшийся конкуренции Борис Годунов. Он и был фактическим правителем страны первые годы царствования Михаила Романова, именно он вытаскивал страну из страшных последствий Смуты.
Даже титул у него был тот же, что и у царя — «Великий государь».
Следующие два патриарха — Иоасаф (1634–1640) и Иосиф (1640–1652) — были куда менее заметными фигурами, не занимали столь высокого положения и не носили титула великого государя. Но вот шестым русским патриархом стал Никон (1652–1666) – одна из самых яркий фигур на этом посту. Человек, сделавший немыслимую карьеру (от сына мордовского крестьянина до великого государя российского, он и свои знаменитые реформы смог провести только потому, что смог сосредоточить в своих руках власть, едва не превышавшую царскую). Вот это, без сомнения, был пик влияния патриархов на судьбу страны. И именно этим Никон едва не погубил патриаршество как явление. Царь Алексей Тишайший, не желая делиться властью (по сути – уступать ее патриарху), перестал слушаться Никона. В отместку тот демонстративно объявил о том, что оставляет патриаршество, и в 1658 удалился в Новый Иерусалим, рассчитывая, что его тут же призовут обратно.
Не позвали.
А когда тот в 1664-м попытался вернуться в Москву – не пустили. А в 1666 году Архиерейский собор, на котором присутствовали Антиохийский и Иерусалимский патриархи, низложил Никона, лишив его патриаршества. Это единственный патриарх в нашей истории, законным образом отправленный «в отставку». Но сила харизмы этого человека была столь велика, что когда в 1681 году новый царь Федор Алексеевич разрешил сосланному в Кирилло-Белозерский монастырь Никону вернуться в Москву, попутно начались переговоры и о возможности его восстановления в прежнем святейшем достоинстве. Но, увы, по дороге в Москву бывший патриарх Никон скончался.
Хотя последующие патриархи Иоасаф II (1667–1673), Питирим (1673), Иоаким (1673–1690) и Адриан (1690–1700) не обладали и сотой долей никоновской власти, царская власть не могла не помнить, как она в одночасье едва не осталась не у дел. Патриархов стали бояться, и едва следующий царь, Петр Алексеевич, вошел в силу, он ликвидировал патриаршество.
После смерти Адриана Петр сначала самолично поставил во главе церкви рязанского митрополита Стефана Яворского с титулом местоблюстителя патриаршего престола. А вскоре после этого заменил патриарха Духовной коллегией (Святейший правительствующий синод) во главе с обер-прокурором — светским чиновником, назначаемым императором и ответственным перед предержащей властью. Церковь фактически потеряла самостоятельность и стала одним из государственных департаментов, находившихся под неусыпным контролем властей.
Два века с лишним Священный синод оставался высшим церковным и правительственным учреждением в России.
Разговоры о восстановлении патриаршества не затихали никогда, но особенно усилились в царствование Николая II – с неуклонным падением авторитета церкви в глазах народа надо было что-то делать. Но Николай, славный тем, что все самые насущные вопросы предпочитал не решать, а откладывать на потом, повел себя привычным образом – всячески затягивал требуемый иерархами и паствой созыв Священного собора. В итоге он собрался только после Февральской революции, когда Святейший синод обратился к архипастырям и пастырям России с посланием, где говорилось, что при изменившемся государственном строе «Российская православная церковь не может уже оставаться при тех порядках, которые отжили свое время». Поместный собор 1917–1918 годов открылся в праздник Успения Богородицы и был наиболее продолжительным в истории Русской церкви. На нем и было восстановлено патриаршество, и одиннадцатым российским патриархом стал Тихон (Белавин) (1917–1925) .
На долю этого человека, пришедшего на пост митрополита Московского с должности архиепископа Алеутского и Североамериканского, досталась, пожалуй, самая трудная доля.
В чем-то первый избранный после долгого перерыва патриарх повторил судьбу первого русского патриарха Ионы. Практически сразу же после избрания – Великая смута. У Тихона вообще разрыва-то практически нет — старец Зосимовской пустыни Алексий в храме Христа Спасителя вынул жребий, на котором было имя Тихона 5 ноября 1917 года, через день после того, как вооруженные отряды большевиков окончательно захватили Москву. Иона был смещен самозванцем, Тихона также не раз принуждали к отказу от патриаршества, на его жизнь неоднократно покушались. Основным направлением деятельности нового патриарха стал поиск путей хоть какого-то урегулирования отношений между церковью и новообразованным советским государством.
После его смерти о выборах нового патриарха не могло быть и речи – священников целенаправленно преследовали по всей стране.
Не стоит забывать и о движении «обновленцев» — движения в РПЦ, возникшего после Февральской революции, требовавшего обновления церкви, демократизации управления и модернизации богослужения. Это выступавшее против руководства церковью патриархом Тихоном, заявлявшее о полной поддержке нового режима и проводимых им преобразований движение с 1922 по 1927 год было единственной официально признаваемой государственными властями РСФСР православной церковной организацией, пользовалось признанием других поместных церквей.
Все местоблюстители, назначенные Тихоном, арестовывались и ссылались, и поэтому в конце 1925 года в качестве временного заместителя патриаршего местоблюстителя был утвержден митрополит Сергий (Страгородский). Через год Сергий был арестован, а освобожденный весной 1927 года образовал временный синод и вместе с ним опубликовал 29 июля в газете «Известия» декларацию, в которой призвал всех православных быть законопослушными «гражданами Советского Союза» и, «оставив свои политические симпатии дома, приносить в церковь только веру».
Именно эта декларация была основным препятствием объединения с Русской православной церковью за границей –«зарубежники» трактовали «сергианство» как «ересь конформизма».
Но именно «конформиста» Сергия (вместе с митрополитами Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем)), а не услужливых обновленцев 4 декабря 1943 года принял у себя Сталин.
Возможно, потому, что в 1941-м, в первый же день войны, митрополит Сергий написал послание к своей пастве, в котором благословил верующих на защиту родины и призвал всех помогать делу обороны страны. Именно на этой встрече митрополит Сергий сообщил о желании церкви созвать собор для избрания патриарха, на что глава правительства ответил, что с его стороны препятствий не будет.
Собор епископов состоялся в Москве 8 сентября 1943-го, а 12 сентября совершилась интронизация новоизбранного патриарха Сергия. С этого началось возрождение РПЦ, «обновленцы» дружно принялись вливаться в состав легализованного Московского патриархата.
Правда, патриархом Сергию пришлось быть недолго — 14 мая 1944 года он скончался.
Его преемники — Алексий I (Симанский) (1945–1970) и Пимен (Извеков) (1970–1990) — занимались упорядочиванием взаимоотношений церкви и советского государства, восстанавливали взаимоотношения Русской православной церкви с другими автокефальными церквами, возобновляли издательскую и образовательную деятельность Московской патриархии.
Это, конечно, было нелегко, но жребий пятнадцатого патриарха – Алексия II (Ридигера) (1990–2008) — оказался куда тяжелее. Ему пришлось заново выстраивать отношения с новой, кардинально изменившейся властью, возрождать тысячи новых храмов и монастырей, разбираться с религиозными смутами (расколы на Украине, в Молдавии и Эстонии), обострением православно-католических отношений, чем-то отвечать на беспрецедентную активизацию деятельности различных сект.
Сегодня Алексия II не стало. Весь православный (и не только) мир ждет – кто же будет шестнадцатым.
