Цивилизация
Карьера Сергея Берменьева начиналась больше двадцати лет назад – и уже тогда молодой фотограф демонстрировал недюжинные амбиции. Обнаружив в себе талант портретиста, автор не стал его разменивать на никому не известных персонажей, а принялся сразу за селебритис. Получать «доступ к телу» поначалу было непросто, но Берменьев проявлял настойчивость и со временем собрал небольшое портфолио, помогавшее открывать все новые и новые двери.
Сегодня в его фотографическом пантеоне десятки узнаваемых лиц – узнаваемых не в одной только России, а по всему миру.
Однако на своей выставке в качестве фронтмена он выставил почему-то Виктора Цоя – ему здесь посвящена целая серия снимков, результаты последней фотосессии, устроенной незадолго до гибели музыканта. Остальные герои, от Умы Турман до Лучано Паваротти, от Маркеса до Бродского, вроде как на «разогреве». Надо полагать, акцент этот поставлен ради большей демократичности. Фигура Цоя, конечно, культовая, но, во-первых, в местном масштабе, а во-вторых, среди разных слоев населения. На персонажей наподобие Рикардо Мутти или Марио Пьюзо замыкать сценарий широкого московского показа, наверное, не стоило – слишком рафинированно. Судя по всему, Берменьев желает чувствовать себя интеллектуалом, но не снобом.
Хотя упреков в снобизме ему все равно не избежать.
Почему объектами съемки становятся всегда нобелевские лауреаты, голливудские звезды, высшие церковные иерархи и политики у кормила власти? Разве люди попроще фотографу не интересны? Но Берменьев свою стезю давно выбрал, и подобные разговоры его не смущают. Авторская позиция формулируется так: да, каждый человек по-своему занимателен, но лично ему, Сергею Берменьеву, интереснее остальных личности выдающиеся. Можно сказать, у художника такое хобби – контактировать со звездами и выдавать собственную трактовку их образов. Чем длиннее шлейф чьих-то чужих интерпретаций, тем драгоценнее своя. В некотором роде это неофициальный конкурс на создание канонической иконы: в каком именно обличье останется на скрижалях истории тот или иной кумир. Признаться, весомых заявок у Берменьева набралось немало.
Сам он особенно гордится портретом Шэрон Стоун – совершенно не накрашенной и словно только что вставшей с постели.
При этом нельзя сказать, что актриса застигнута врасплох – такими методами художник не работает. В принципе, ему все позируют, причем подолгу. Задача Берменьева – уловить самый выразительный миг. Может быть, тот, когда модель решила, что все уже закончилось и настало время снова стать собой... Как фотограф управляется со своими героями, это его профессиональный секрет. Едва ли было легко иметь дело, скажем, с Иосифом Бродским, который весьма придирчиво относился к незнакомцам и просто не любил фотографироваться. Однако в результате сессии вышел знаменитый портрет – для новых поколений поэт будет выглядеть именно так. Да и с тем же Цоем получилось удачно: из серии выбран один главный кадр, претендующий на бессмертие.
Работы Берменьева не отнести к гламурному жанру – хотя бы потому, что они ничего не утрируют.
Черно-белые портреты лишены всякого антуража, здесь только глаза и лица. Но и антигламуром фотограф не занят: опрощение героев не в его вкусе. Значительность плюс естественность – вот две основные черты, которые он ищет. Это высокий класс, но все же звездный бэкграунд слишком давит на зрителя. Обойдя шеренги с портретами кумиров, невольно ищешь какого-то лица с улицы, из толпы. А его все нет и нет. За Стивеном Сигалом следует Кофи Аннан, за Ростроповичем – Нельсон Мандела. Ну-ка, а это что за персонаж, едва различимый в тени от шторы? Неужели всего лишь аноним? Да нет, перед вами Дмитрий Анатольевич Медведев. Короче, рано или поздно опознаете всех – самостоятельно или с помощью этикеток. В «аллее славы» нет места плебсу.
