Цивилизация
Пролог, по обыкновению, заносит нас в глубокую древность. На сей раз в Китай, где злой, но доверчивый (что бывает) император Хан (Джет Ли) заключает договор с колдуньей. Она озвучит заклинание, дарующее ему бессмертие, а он, со своей стороны, позволит женщине обручиться с ее возлюбленным генералом Мином. Сделка пройдет не гладко. Сразу после произнесения заклинания на незнакомом малообразованному Хану санскрите генерал будет четвертован, однако и злодей испытает не самые, как можно предположить, приятные ощущения. Изо всех его отверстий хлынет жидкая глина, которая будет термически обработана молнией, и в результате получится керамический горшок, в точности повторяющий очертания властителя.
Та же участь постигнет и его шеститысячную личную гвардию.
В Англии 1946 года, а конкретно в семейном особняке профессора Рика О'Коннелла (Брендан Фрейзер), куда нас переносит сюжет, царит беспросветный тухляк (который иной оптимист назовет и семейной идиллией), не лишенный, впрочем, того, что в партитурах обозначают как «немного нервно». Выбравшись на рыбалку, ученый сперва ловит на крючок свою шею, а потом метко, хотя и не спортивно расстреливает плотву из пистолета. Его жена Эвелин (Мария Белло), подавшись в писательницы, тупит, назвать ли третью книгу «Плохая мумия» или все-таки «Зловредная мумия», и фехтует сама с собой в кабинете. Сопровождаемые похабными пассами предложения супруга в духе «давай-ка я тебя хорошенько вдохновлю» носят дежурный характер. Явившись к Рику за вдохновением в пеньюаре, Эвелин находит его бессовестно задремавшим над журналом про огород.
В общем, вольности их заматеревшего и оборзевшего сына Алекса (который в это время как раз откапывает в Китае императора и его армию), любящего сболтнуть про предка, что «скоро его будут знать как отца Алекса О'Коннела», не кажутся безосновательными.
Рутина рассасывается, когда все трое (плюс постаревший, но все такой же безалаберный брат Эвелин Джонатан) пересекаются в Шанхае — британское правительство попросило супругов доставить в Китай раритетный компас-яйцо, способный указать желающим путь к Озеру Вечной Жизни. Чисто из пенсионерского интереса родители зайдут взглянуть на вырытого сыном терракотового императора, вблизи которого опять попробуют вдохновиться по-взрослому, что будет иметь более разрушительные, чем обычно, последствия. Император пробудится, мигом подружится с высшими чинами нынешней китайской армии и, прихватив указующее яйцо, устремится к водоему за вечной жизнью и мировым господством.
Не будет большим преувеличением констатировать, что к русскому правительственному креативу «2008-й — год семьи» прислушались, кажется, не только россияне, но и продюсеры голливудских блокбастеров.
Будто бы в расчете на некий материнский капитал, возможный, наверное, и в аду, ждет потомства семья Хеллбоев. Подросло и фигурально распустило крылья второе геройское поколение «Индианы Джонса». В виду активности Алекса О'Коннелла можно быть совершенно спокойным за будущее сериала «Мумия».
По крайней мере, теоретически, поскольку семейная тема, являющаяся основным лейтмотивом картины, вполне способна ее угробить. В «Индиане Джонсе» (хронология съемок которого соответствует хронологии сюжета) присутствие при дряхлеющем профессоре половозрелого сына представляется логичным. При просмотре эпизодов третьей «Мумии», где 39-летний Фрейзер вынужден изображать средней руки старческий маразм, тогда как 25-летнему Люку Форду, исполнителю роли сына, приходится имитировать выглядящую в данном случае не менее специфично юношескую ребячливость, возникает чувство не смутной, а вполне прозрачной неловкости.
А тот факт, что в финале Алекс намерен связать свою судьбу с китаянкой, прожившей на Земле не одну тысячу лет, не позволяет, вздохнув с облегчением, сказать: теперь-то в семье О'Коннеллов все будет как у людей.
Авторы, вероятно, и сами чувствуют, что происходящее несколько напоминает песочницу, где сверстники-дети назначают друг дружку то папой, то сыном, а потому маскировки ради присыпают семейное во всех отношениях кино комическими диалогами и спецэффектами. Юмора уровня «Опять у тебя задница в огне!» — «О! У меня задница в огне!», устыдился бы, возможно, и другой видный юморист-эквилибрист Джеки Чан. В плане спецэффектов поставщик блокбастеров Роб Коэн честно отрабатывает свой хлеб, демонстрируя в кадре то дружественных йети, трогательно смахивающих на немолодых, но жилистых школьных физруков, то восставших из могил скелетов-инвалидов, чья атака напоминает готичный марафонский забег на Параолимпийских играх.
Йети и скелетов, однако, мало для счастья.
Возвращаясь к теме семьи в художественных произведениях, продюсерам имело бы смысл вспомнить популярную в сказочном фольклоре тему, где богатая мачеха всячески гнобит умную и красивую падчерицу (читай — талантливое малобюджетное кино). Тогда как главная перспективная ставка в плане женихов (читай — зрителя) делается на глупых, хоть и разодетых именинницами уродиц-дочек («Мумия-3» и т. д.). Сказочные принцы, пусть и не сразу, а разглядывают, где тут золото, а где блестит, и выбирают прекрасную нищенку, оставляя глупых сестриц рыдать на навозе. Большей зоркости хотелось бы пожелать и аудитории — да и вообще, как известно, жениться надо на сироте.
