Цивилизация
Здание Исторического музея настолько привычно смотрится в ансамбле с Кремлем и Красной площадью, что невольно забываешь о его относительной новодельности. Еще реже приходят на ум обвинения, которых удостаивался от современников архитектор Владимир Шервуд. Автора проекта упрекали в воспаленной фантазии, смешении древнерусского стиля с готическим и в куче других грехов. Как ни удивительно, яростнее остальных на Шервуда нападали основатели музея – граф Алексей Уваров и историк Иван Забелин. Последний даже добился со временем, чтобы архитектора отстранили от работы, но было уже поздно. Достраивали все-таки по утвержденному проекту – и получилось то, что мы видим сегодня. Скорее всего, решающим оказалось мнение императора Александра III, который лично приглядывал за строительством.
27 мая 1883 года царская чета прибыла на Красную площадь, чтобы осмотреть первые залы новой экспозиции. Момент этого торжества считается датой открытия Исторического для публики – соответственно, сейчас настало время 125-летнего юбилея.
По такому поводу государь и государыня снова подкатили к крыльцу на золоченой карете в сопровождении казачьего эскорта. Их величества держались невозмутимо, делая вид, что никакого дежа вю не испытывают. В сопровождении многочисленных подданных и под «Боже, царя храни» августейшие особы направились в музей, даже не подозревая, что заведение давно уже не носит имя Александра III. Наверное, оно и к лучшему, что ничего им не рассказали о перипетиях грядущей, в смысле минувшей, русской жизни. Могли бы получить серьезную душевную травму.
Сеанс клонирования предшествовал открытию юбилейной выставки, которую витиевато озаглавили «Историческое пространство Исторического музея. Экспонируется впервые». Расшифровывать это следует приблизительно так: под историческим пространством подразумевается обширная евразийская территория, объединенная когда-то двуглавым самодержавным орлом, а впоследствии серпасто-молоткастым стягом. Разделы выставки, поименованные «Запад», «Восток», «Север» и «Юг», позволяют с долей условности сориентироваться, какие из артефактов откуда происходят. В подавляющем своем большинстве они на широкой публике прежде не появлялись.
В неюбилейной ситуации трудно было бы себе представить столь пеструю коллекцию в одном зале. В мгновение ока преодолеваются столетия, тысячеверстные дали и различия материальных культур. Поначалу вздрагиваешь от того, с какой легкостью тут можно перенестись из бронзового века в эпоху развитого социализма или из античной Ольвии в средневековый Коканд. Одно от другого расположено буквально в нескольких шагах, так что любым движением глаза захватываешь сразу несколько слоев исторической толщи. Впрочем, привыкаешь быстро. Постмодернистское поколение и не такое переваривало. Надо лишь представить, что ты в кунсткамере с различными диковинами. Идти не от целого к частностям, а наоборот. У каждого экспоната – своя «фишка» и собственная биография, вот и вникай во все по очереди.
Глядишь, каким-то образом соберется в голове исторический облик родины.
Например, глядя на объемистый узбекский казан, ни за что не догадаешься, что предназначался он для распаривания коконов тутового шелкопряда. К каким именно результатам приводил этот производственный цикл, можно судить по халату бухарского эмира. Это из раздела «Восток», как вы уже поняли. А «Север» встретит вас костюмом шамана из оленьей кожи с меховыми оторочками. К нему прилагается бубен, в утробу которого вмонтирована фигурка соответствующего ритуалу божества.
Древними поверьями веет и от композиции «Легенда о Ленине»: на моржовом клыке народный умелец выгравировал сценки из жития самого человечного человека. Трактовки заметно отличаются от канонических, зато явно произрастают из глубины сердца.
«Юг» способен порадовать амуницией черкесского воина и рогом для вина, преподнесенным в дар Айвазовскому от благодарных соотечественников. Историческую глубину разделу придают античные мраморы из Северного Причерноморья. Наконец, «Запад» может похвалиться рыцарскими латами, которые были выкованы в XVI веке для герцога Брауншвейгского, а также аристократическим портшезом из какой-то европейской страны.
В обоих этих случаях музейщики, конечно, далековато хватили за границу подведомственного пространства. Оправдывает экспансию разве что ссылка на обаяние европейской культуры, веками ощущаемое нашим национальным менталитетом.
Описывать остальное можно в том же режиме перечисления: вотивные фигурки с острова Вайгач, охотничьи лыжи обитателей Сибири, ханукальная лампа из Варшавы, фаянсовая чаша времен Золотой Орды... И гордый внук славян, и финн, и ныне, видимо, уже просвещенный тунгус, и калмык, который друг степей, – все они так или иначе отметились. Получается, что выставка служит рекламным клипом основной экспозиции, легонько намечая контуры и суля дальнейшие подробности. Коль скоро устроителями именно эта задача и ставилась, нет смысла хотеть чего-то другого. Здесь просто занятно, а концептуальные или экспериментальные сюжеты должны дождаться своего часа.
