Цивилизация
Вообще-то, 125-летие ГИМа уже отмечали два раза, но без всякой помпы, поскольку предыдущие юбилеи пришлись на конец прошлого века, когда музей пребывал в состоянии перманентной реконструкции. Так что годовщины официального учреждения Российского Императорского музея и закладки его фундамента прошли едва замеченными. Третий шанс решили не упускать и рубежным днем назвали 27 мая 1883 года, когда император Александр III впервые посетил свежеотстроенное здание на Красной площади.
«Государь и государыня внимательно осматривали музей и пробыли в нем 40 минут», — писала газета «Московский листок».
Не станем иронизировать: экспозиция тогда была гораздо скромнее, чем сегодня, и сорока минут для ее осмотра, вероятно, хватало. Вслед за августейшими особами в залы допустили и прочую публику, посему нынешнее 125-летие выглядит вполне легитимным, не хуже двух предыдущих: это юбилей реального открытия музея.
По уверению директора ГИМа Александра Шкурко, пышность грядущей майской церемонии если не затмит, то вплотную приблизится к блеску императорского визита. А до той поры будет реализовываться юбилейная программа выставок. Начали с живописи, графики и прикладного искусства, причем экспонаты взяли не самые древние — большей частью они ровесники самого музея или даже помладше. Репертуар объяснен приблизительно так: с момента своего основания музей создавался содружеством ученых, живописцев и архитекторов.
Этот проект вообще можно считать большим культурологическим экспериментом, так что муза истории Клио никогда не чувствовала себя здесь в гордом одиночестве.
Вспомнить хотя монументальные росписи Виктора Васнецова на тему житья-бытья в каменном веке, которые и поныне красуются в музейных интерьерах. Современники же тогда просто ахнули: вот ведь троглодиты, казалось бы, а тоже люди! По этим холстам публика изучала подробности доисторического быта, поскольку художник кроме фантазии проявил и редкостную научную добросовестность, постоянно консультируясь с археологами и антропологами. В память о том творческом подвиге на нынешней выставке представлены огромные черно-белые картоны с сюжетами «Охота на мамонта» и «Обработка шкур».
А перспективы-то были еще масштабнее.
Например, больше десяти лет маялись с грандиозным панно про Куликовскую битву — уж очень хотелось предъявить экспонаты той эпохи на фоне живописной баталии. Но дело двигалось со скрипом: сначала зарубили эскизы Валентина Серова, потом отвергли идеи Сергея Малютина, в итоге передали заказ Сергею Коровину, брату знаменитого пейзажиста. Тот подошел к вопросу чрезвычайно ответственно, учел все замечания, достиг одобрения финального варианта — и отошел в мир иной. Больше никто из художников на этот крючок не попался. Теперь по эскизам только и можно судить, чем бы все могло закончиться.
На выставке задействованы фонды не одного Исторического музея, а целой компании. Скажем, Третьяковка не поленилась выдать огромное полотно Константина Маковского «Минин на площади Нижнего Новгорода призывает народ к пожертвованиям». Там столько персонажей, объятых патриотическим порывом, что сразу понятно: не было у поляков ни одного шанса против нашего ополчения. Или вот Василий Верещагин изобразил с пугающей достоверностью, как французы загоняют лошадей в Успенский собор Кремля и попутно мародерствуют, сдирая оклады с икон. Что, кроме поражения, могло ждать столь некультурную армию?
Эпизоды из российской истории представлены и в графике Клавдия Лебедева, и в живописи Андрея Рябушкина, и в гуашах Александра Бенуа. В особый раздел выделены эскизы театральных костюмов и декораций — это уже благодаря Бахрушинскому музею. Вроде бы здесь сплошная сценическая условность, но и Константин Юон, и Наталия Гончарова, и Федор Федоровский явно изучали соответствующие эпохи, будь то «Борис Годунов» или «Евгений Онегин». А раздел прикладного искусства напоминает о том ложнорусском стиле, в котором выстроено и здание самого музея.
Термин «ложнорусский» звучит обидно, но на практике в этом стиле было сделано немало интересного.
Кубки, братины и солонки, разумеется, стилизованы под древность, и все же в них присутствует неистребимый дух своего времени, то есть конца XIX века.
То ли этот выставочный контекст повлиял на подсознание, то ли юбилейные хлопоты воодушевили, только музейщики неожиданно выступили за возврат своего прежнего названия. Вернее, прежней аббревиатуры. Слово «императорский», пожалуй, не слишком сегодня уместно, а вот именоваться Российским Историческим музеем было бы славно. Не раз и не два на пресс-конференции прозвучала мысль: не желаем быть ГИМом, хотим стать РИМом. Проблема тут, прежде всего, бюрократическая, а значит, решаемая при определенной настойчивости. Так что, глядишь, и впрямь могут добиться переименования. Широкой публике без разницы, а юбилярам приятно.
