Цивилизация
Литературный проект под названием «Борис Акунин» – это своеобразный книжный аналог певца Николая Баскова. Не в буквальном, а в хорошем смысле слова. Нет, ну в самом деле – что плохого в том, что объявился человек с оперным голосом, решивший не витать в эмпиреях, не тешить тонкую прослойку культурной элиты, а поставить свой талант на службу широким народным массам? Даже мотивы не интересны: из-за денег он на такое пошел или движимый любовью к малым мира сего. Какая разница? Значение имеет только то, что мы в плюсе остались – ну кто нам еще такое качество «низкого жанра» обеспечит? Высокое искусство — это, безусловно, хорошо, но для человечества удобно и стильно скроенные джинсы куда важнее изысков гламурных модельеров.
Облагодетельствованное население в долгу не осталось и прониклось к снизошедшему мастеру искренней любовью – Акунин, как известно, уже много лет не покидает первую пятерку самых тиражных авторов страны. Да и сам автор доверия не обманывает и вот уже который год подряд выпускает к новогодним праздникам новый бестселлер – чтобы было чем себя порадовать обывателю, утомленному «оливье» и бездельем. В прошлом году это был «фандоринский» сборник «Нефритовые четки».
В этом – роман-кино «Смерть на брудершафт» в комплекте с новым героем, Алексеем Романовым.
«Смерть на брудершафт» — это новый авторский проект. Акунин, как известно, на мелочи не разменивается и мыслит исключительно циклами. Сначала это была до сих пор не законченная серия «Приключения Эраста Фандорина», потом «Приключения сестры Пелагии», затем «Приключения магистра». Дальше настал черед «серии без героя» — в проекте «Жанры» Акунин решил перебрать все – фантастику, шпионский роман, детскую повесть, давно уже анонсируется «Квест», где литература должна слиться в объятиях с компьютерной игрой. Новый цикл, по задумке автора, включает десять повестей, написанных в своеобразной манере. А именно так, чтобы «стимулировать зрительный нерв читателей».
«Чтоб они читали буквы, а мысленным взором просматривали кино. В моем тексте нет ничего такого, что мешает зрительности восприятия. Зато есть элементы, которые такому восприятию помогают: кадры и музыкальное сопровождение. «Кадры» нарисованы очень хорошими художниками-иллюстраторами Игорем Сакуровым и Денисом Гордеевым. Музыка читателям хорошо знакома и должна включаться сама».
Звучит красиво, и сразу хочется проверить собственную «кинематографичность восприятия».
Благо, и возможность имеется – первые две повести, вернее, две «фильмы» — «Младенецъ и чортъ» и «Мука разбитого сердца» — и составили первую книгу.
В новом цикле, который посвящен противостоянию российской и германской разведок во время Первой мировой войны, Акунин наконец-то вернулся к «сквозным» героям. На сей раз их двое. Через все десять повестей пройдет противостояние двух недюжинных персонажей, волею судеб оказавшихся по разные стороны баррикад – матерого германского шпиона Зеппа фон Теофельса и недавнего петербургского студента-математика и певца-любителя Алеши Романова. В первой фильме они схлестнутся из-за похищенного немцами в Генеральном штабе генерального же плана развертывания русской армии, в «Муке разбитого сердца» – комиссованный по ранению вольноопределяющийся Романов отправится с колоритной командой в Швейцарию, дабы разгромить знаменитую «Шпионскую биржу».
Все, как положено у Акунина – лихие приключения, зубодробительные повороты сюжета, туго закрученная интрига, неожиданные развязки… Даже традиционный «перебор жанров» никуда не делся: «Младенецъ и чортъ» представлен как «Шпионская комедiя», вторая фильма — шпионская же мелодрама, третья будет «Воздушныя приключенiя». Даже любовно вкладываемые автором в текст отсылки и аллюзии «для тех, кто понимает» — наличествуют. В частности, названия глав явно стилизованы под титры немого кино – «А тем временем», «И вот час пробил…», «Вот тебе на!», «Четвертью часа ранее на близлежащей даче» и т. п. В общем, «все то же самое, плюс новые бонусы». Бонусом в данном случае выступает множество иллюстраций и «музыкальные ремарки» вроде «Звучит проникновенный романс». Под стать и оформление – не то под антикварные уже киноафиши начала XX века, не то под тогдашние же лубки да олеографии.
Все хорошо. Кроме содержания.
В недавнем интервью Григорий Шалвович Чхартишвили жаловался: «Я знаю, что им (читателям – ПК) от меня нужно только одно — чтоб я сочинял книжки про Эраста Фандорина и не отвлекался на всякие глупости. Но так уж я устроен, что мне необходимо все время пробовать что-нибудь новое». Не смеем препятствовать самовыражению любимого автора, но в том-то и дело, что в данном случае ничего «нового» не получилось. Получилось «тех же щей, да пожиже влей».
Алеша Романов – тот же юный Фандорин — чистый, наивный и благородный юноша с хорошими аналитическими способностями, случайно оказавшийся в центре событий и вынужденный включиться в расследование. Но есть существенное различие. Эраст Петрович Фандорин стал столь любезен народу не в последнюю очередь из-за детальнейшей, филигранной даже прорисовки, количество уместных деталей и штрихов в его портрете просто поражало неизбалованного качеством российского читателя. Романов же (не говоря об остальных персонажах) не выписан, а торопливо набросан крупными штрихами, и оттого безлик.
Разница – как между гравюрой и вышеупомянутой олеографией.
И так во всем. Изысканные и действительно требующие недюжинного знания мировой классики спрятанные отсылки «для своих» свелись к топорно-небрежным деталям вроде датских паспортов на имена господ Оле и Лукойе, или разведчика, для конспирации записавшегося Акакием Акакиевичем. Борис Акунин еще не растерял детального знания истории, он пока не путается в футбольной терминологии вековой давности, но уже может по небрежности заставить персонажа с искалеченной и не действующей правой рукой (досаждающей ему на протяжении всего повествования) забираться по веревочной лестнице на двадцатиметровую высоту.
В одном из интервью Григорий Шалвович с неожиданной откровенностью признался: «Мне до смерти надоели стилистические красивости и излишества, которые считаются акунинским опознавательным признаком, и захотелось написать текст, который будет лишен начисто литературных аллюзий и стилистически очень скуп». Жаль, что он не задался вопросом – чем же в таком случае Акунин будет отличаться от сонма своих коллег по детективному жанру. В итоге мы имеем закономерный итог последовательного (от Эраста к Пелагии, от Пелагии к Николасу, от Николаса – к провалившимся де-факто «Жанрам») снижения качества выделки.
Возвращаясь к Николаю Баскову, с которого мы начали, отметим одну любопытную закономерность – никто из многочисленных оперных певцов, ушедших на эстраду, так и не стал если не великим, то хотя бы выдающимся.
Наверное, потому, что при нисхождении к широкой аудитории крайне трудно не впасть в снисхождение к ней.
Акунин Б. Смерть на брудершафт. М.: АСТ, АСТ Москва, Харвест, 2008 г.
