Цивилизация
Сразу же хочется предупредить: Почтенные родители! Не вздумайте покупать своим юным отпрыскам «Тринадцатую сказку» Дианы Сеттерфилд!
Потому что это не сказка. Это готика, викторианский роман, пересаженный на современную почву, детектив, триллер, ужастик – каравай, каравай, все, что хочешь, выбирай. Но не сказка. Нет, конечно, если вы не имеете ничего против того, чтобы ваши дети читали про последствия инцеста или детальное описание жилища с неработающей канализацией, в котором человек провел безвылазно несколько лет – вы в своем праве и никто не в силах вам ничего запретить. Но не говорите потом, что вас не предупреждали, что в оригинале книга именуется «The thirteenth tale» и русский вариант перевода не единственно возможный. Украинцы, вон, перевели как «Тринадцята легенда» и не расстраиваются.
Тем не менее без сказок в этой истории не обошлось.
Во-первых, само появление этого романа, как говорилось в полузабытом фильме, — «удивительная история, похожая на сказку». Жила была девочка, которая любила читать. Любила, надо сказать, беззаветно – в одном из интервью Диана Сеттерфилд призналась, что собственная страсть к чтению ее пугает, по ее словам, оно вполне сопоставимо с тягой к алкоголю и наркотикам, маниакальным обжорством, также известным как булимия, и нездоровым пристрастием к азартным играм. Девочка росла, делала ученую карьеру, специализируясь на литературе Франции ХХ столетия, преподавала в университете, но тяга к чтению не исчезала, и однажды она попробовала выбить клин клином: чтобы не читать, начала писать. Причем сделала это сравнительно поздно – ей уже перевалило за сорок.
В девяноста девяти случаях из ста поздний старт запойных читателей имеет ужасные последствия – столь долго сдерживаемые позывы изливаются в итоге настолько разнузданной графоманией, что даже ко всему привычных издательских редакторов-циников бросает в испарину. Но иногда – крайне редко – припозднившемуся удается выносить весьма неординарную книгу. И вот тогда начинается сказка вроде той, что случилась с Сеттерфилд, чей дебют прогремел беспрецедентно. Достаточно сказать, что таких авансов за дебютный роман, пожалуй, еще никому и никогда не платили: 800 тыс. фунтов за британское издание, миллион долларов – за американское. Ну и все сопутствующее – перевод в 39 странах мира, несколько недель на вершине хит-парада The New York Times и т. п.
Вторая неожиданность состоит в том, что «Тринадцатая сказка» интересна не только этим.
Несмотря на активную кампанию по продвижению на рынке, книга, тем не менее, хорошая. Пожалуй, за последние пару лет это третий раскручиваемый международный бестселлер, который не только бестселлер, но и литература. Характерно, что предыдущие два тоже написаны женщинами, причем такими же запойными читательницами, одержимыми «букимией», — Корнелией Функе и Сюзанной Кларк. И, видимо, не случайность, что фильм по «Тринадцатой сказке» будет делать Кристофер Хэмптон («Оскар» за «Опасные связи»), который сейчас занимается экранизацией «Джонатана Стрэйнджа и мистера Норрела» Сюзанны Кларк.
Эти книги объединяет отнюдь не только бальзаковский возраст их создательниц. Они все несвоевременные и потому необычные. «Тринадцатая сказка» не исключение. Автор писала книгу шесть лет и все это время ужасно маялась: «Тогда — после «На игле» Ирвина Уэлша — в моде были жесткие, гиперреалистические романы про наркотики. Или книги, основанные на межкультурном опыте, вроде «Белых зубов» Зади Смит. А я смотрела на то, что получается у меня, и думала: господи, это же такое ужасно английское».
«Английскость» в «Тринадцатой сказке» и впрямь хлещет через край.
Автора уже успели обвинить в том, что количество скрытых цитат из классических английских романов в тексте зашкаливает за все мыслимые рамки. Тут не поспоришь – роман просто переполнен отсылками к Шарлотте и Эмилии Бронте, Уилки Коллинзу, Джорджу Элиоту, Чарльзу Диккенсу, Горацию Уолполу, Дафне дю Морье, Джону Харвуду... Нет, сдаюсь, всех все равно не перечислить. Но здесь есть одна тонкость: постмодернистскими игрищами здесь и не пахнет. Своего осознанного эпигонства Сеттерфилд не только не стесняется – она им бравирует, чего стоит только призрак Джейн Эйр, являющийся во всех узловых моментах повествования. Нет, автор вполне осознанно пытается сделать модернизированную версию классического викторианского романа со всеми непременными атрибутами.
Классическому «синему чулку» — влюбленной в книги дочери букиниста Маргарет Ли — приходит письмо с неожиданным предложением. Ей, никому не известной почитательнице авторов XIX века, «живой классик английской литературы» Вида Винтер предлагает стать ее биографом. Тонкость в том, что о писательнице, чьи тиражи едва не превысили совокупный тираж Библии, никто ничего не знает – самые пронырливые папарацци так и не сумели ничего раскопать о прошлом таинственной отшельницы.
За возможность узнать, к примеру, почему дебютную книгу, принесшую ей всемирную известность, Винтер назвала «13 сказок», хотя сказок там была ровно дюжина, любой литературовед отдал бы левую руку.
Желая раскрыть загадку тринадцатой сказки, Маргарет соглашается на странное предложение и в результате погружается в мрачную историю об умирании фамильного поместья Анджелфилд. Поиск заводит ее слишком далеко, скелеты начинают падать из шкафов с невообразимой скоростью, и в результате розыски недостающей сказки разделят на «до» и «после» не только ее жизнь, но и биографии некоторого количества посторонних людей.
Да, Диану Сеттерфилд можно упрекнуть во многом. В изначальной вторичности, в излишней «дамскости» ее романа, в искусственности финальной разгадки, в том, что «Тринадцатая сказка» так и не достигла уровня вдохновлявших ее книг сестер Бронте, оставшись лишь умелым подражанием. Но Диане Сеттерфилд и впрямь удалось сегодня написать полнокровный и живой викторианский роман. Удалось напомнить нынешнему пресыщенному читателю, что скелеты в фамильном шкафу бывают не только в анекдотах, но и в трагедиях.
Кто может больше – пусть сделает.
Диана Сеттерфилд. «Тринадцатая сказка». СПб.: «Азбука», 2007.
