Цивилизация
Иллюминация, вина и воздаяние, судьба и случай, неотъемлемое право на спасение и на преисподнюю — казалось бы, задаваться подобными вопросами с руки, скажем, Бергману или другому какому серьезному классику. Заниматься этим всем приходится, однако, кому попало — в частности, мужчине с красивым именем Даренн Линн Босман, снявшему две последние части «Пилы».
История про смертельно больного убийцу, пытками пробуждающего у людей жажду жизни, тянется уже третий год. Третий год мерзавец назначает своим жертвам всякие задания вроде отпиливания собственной ноги, которые должны привести страдальца к пониманию ценности жизни. «Я презираю убийц», — говорит Пила, загибающийся от рака мозга.<1>
Садиствующий Паниковский, он вполне мог бы сказать прикованному за ногу человеку, протягивая пилу: «Пилите, Шура, она золотая», — имея в виду золото духовного преображения.
Но в этот раз что-то пошло не так. Смысл игры в том, что у жертвы есть реальный шанс на спасение. Однако новые жертвы калечили себя впустую — дверь в подвале, где должна взорваться бомба, оказывается заварена, и попавший в ловушку напрасно рвался из цепей. Ключ, брошенный в банку с кислотой, не подходит к замку, и женщина шарила голой рукой в смертоносной емкости напрасно.<2>
Объяснение этим странностям будет ближе к концу, а пока Пила и его помощница, чье лицо окажется знакомым по прошлому фильму, начинают новый гейм. Первый участник — мужчина, чей ребенок стал жертвой дорожного инцидента. Ему последовательно предлагаются участники — сбежавший свидетель, судья, отпустивший виновного водителя, и, наконец, сам водитель. Обезумевший отец пройдет испытание, если сумеет всех простить и поможет им освободиться раньше, чем адский механизм умучает их до смерти. Второй участник — женщина-врач, чья задача поддерживать жизнь в Пиле. Кардиомонитор душегуба связан с ошейником на шее доктора — если он умрет, она тоже.
Система, надо заметить, оказалась куда эффективней обязательного медицинского страхования.
Есть еще один участник, самый, быть может, важный, который появится на последних кадрах.<3>
Эксцессы жестокости, к которым прибегает Босман, чтобы рассказать свою историю, на этот раз переходят все пределы. Если первая «Пила» была блестящим литературным экспериментом по созданию интриги в жанре «преступление в запертой комнате», вторая — суетливой назидательной беготней со множеством участников, то в третей Босман совместно со сценаристом-постановщиком первой части Джеймсом Воном и его подельником Ли Уонелом доходят до средневековых степеней радикализма — как в вопросах физического страдания, так и в постановке последних вопросов. Жертвы разрывают на куски, медленно откручивают им конечности, топят в какой-то мерзости. Операция по трепанации черепа при помощи слесарных инструментов — тоже серьезное испытание.
Клаустрофобические интерьеры, достоверные цвета и бесстрастная физиономия сыгравшего душегуба Тобина Белла также зрачок не успокаивают.
Но упрекнуть Босмана и компанию в банальной эксплуатации кровавых инстинктов не получается. Градус страдания физического должен подогревать градус напряжения духовного: неслучайно центральная тема последней игры — это прощение. Выборы, которые делают участники событий, — их путь в бездну куда более глубокую, чем застенок убийцы. Кстати, третья часть прошла с тем же успехом, что и две первые, что понятно — ведь дьявол, в сущности, неисчерпаем.