Цивилизация
Я боюсь выступать перед большой аудиторией. У меня трясутся ноги-руки, и я совсем не умею реагировать на вопросы типа «Скажите, а вы еврейка или немка?». Вместо того чтобы мило улыбнуться и пошутить, что осетинка по дедушке, по прабабке турчанка, а по паспорту все мы русские, я тушуюсь.
На моем первом выступлении не было ни одного человека. Потом подошла женщина: она направлялась прямо ко мне решительно, широким шагом. Я хотела, чтобы этот момент остался в моей памяти: вот моя первая читательница, которая специально пришла на встречу, чтобы взять автограф. Я рассматривала шарфик, пальто и походку женщины. Она была для меня практически ангелом, поскольку сотрудники магазина уже скорбно вздыхали и порывались убрать со стола разложенные книжки.
— Здравствуйте, очень рада вас видеть! — я чуть не кинулась этой женщине на грудь.
— Здравствуйте, — ответила женщина слегка ошарашенно.
— Вот здесь книжки, — показала я рукой на стол.
— Нет, спасибо, подскажите, где у вас контурные карты.
Позже я научилась отличать своих читателей от тех, кому нужны были прописи, атласы и правила ГИБДД. Кстати, обойти в рейтинге продаж правила ГИБДД, прописи для первого класса, контурные карты для шестого и решебники для всех классов без исключения мало кому из писателей удавалось. Разве что ненадолго. А потом все возвращалось на свои законные места.
Это было в нашей Северной столице, интеллектуальной, застегнутой на все пуговицы, взыскательной и непредсказуемой. Я зашла в книжный магазин, в зал, где проходят встречи, и чуть не упала: зал был полон. Ни одного свободного стула. Люди даже в проходе стояли. На сцену я выходила, чувствуя себя звездой.
Никогда, ни разу на моих встречах никто не стоял в проходе. Наверное, тогда я поняла, чем привлекательна работа актера.
Да, я чувствовала эту энергию, которая шла из зала, мне нравилось купаться в аплодисментах, и мне нравились все без исключения люди, собравшиеся в зале. А ведь за несколько дней до этого выступления я даже спросила у известного педагога: «Что делать, если чувствуешь недобрые взгляды?»
— Выпить, — ответила педагог.
— До или после? — уточнила я.
— И до, и после.
— А другой способ есть?
— Ну представь себе, что ты находишься в коконе. Или в мыльном пузыре.
— У меня не такое богатое воображение.
— Тогда представь, что перед тобой водопад и ты смотришь на людей сквозь него.
— А если не поможет?
Мне и правда ничего не помогало. Педагог ухмыльнулась.
Так вот встреча. Полный зал. Звездный час.
Триумф, который я хочу запомнить до последней детали. Запомнить все лица в первом ряду. Поблагодарить каждого.
Я улыбаюсь, понимая, что сейчас у меня от такой улыбки вывалятся глаза, потому что глаза тоже таращу от восторга. Первые десять минут я говорю, не слыша ни себя, ни ведущего. На землю меня возвращает объявление по громкой связи: «Господа поэты, собравшиеся на семинар, просьба пройти в зал для семинаров. Господа поэты, вас ожидают в зале для семинаров». Это было произнесено трижды. Голосом, который объявляет о прибытии и отбытии поездов.
Пятьдесят человек — а я успела посчитать, сколько людей в зале, — дружно встают и выходят.
В зале остаются две женщины — одна делает себе массаж лица, растирая специальные точки или чакры, уж не знаю. Возможно, она была йогом, потому что на стуле она сидела с ногами, сложив их в позе лотоса. Другая женщина смотрит на меня.
Во-первых, я впервые в жизни видела пятьдесят живых поэтов в одном месте. Во-вторых, мне тоже захотелось встать и пойти на семинар, чтобы узнать, что именно собирает поэтов в таких количествах. В-третьих, женщина, которая делала массаж, сложила руки лодочкой и начала кланяться полу. После чего обулась и вышла. В зале сидела одна женщина и по-прежнему смотрела на меня. Как будто ничего необычного не произошло. Ну поэты, ну женщина-йог. Ну и я на сцене. С открытым ртом.
После этого случая мне уже ничего не страшно. И сцены я перестала бояться. Как отрезало. Потому что, когда у меня начинают дрожать колени или читатель неожиданно прерывает выступление, чтобы спросить: «А вас правда зовут Маша? А почему не Мария?» — я вспоминаю о поэзии.
