Цивилизация
О первом непоротом поколении принято рассуждать в категориях закоренелых двоечников: ну откуда, мол, им знать, что происходило в шестидесятых-семидесятых годах? Между прочим, еще не окончательно вымерли люди, которые имеют представление о Пунических войнах, случившихся и вовсе до нашей эры. Отношение к истории как к чему-то второстепенному, незначительному (потому-то от нее и можно отделаться единым учебником) приводит к удивительным результатам: жизнь каждый раз начинается с чистого листа. Все, что происходило до нас, будь то разрушение Карфагена или Октябрьский переворот, не имеет к реальности никакого отношения.
В пору скоротечного ельцинского ренессанса казалось, что тема диссидентства станет едва ли не главной для ТВ. С трудом выползающее из-под обломков советской империи общество с удивлением узнавало простые истины. Оказывается, сопротивление частного человека государству возможно было даже при наличии Андропова с его виртуозной репрессивной машиной. С приходом Путина тема вышла из моды.
Слово «диссидент» уже ассоциировалось не с предвестием перемен, а с чем-то не очень понятным, а значит, сомнительным.
Фильм Андрея Лошака «Анатомия процесса» прорвал блокаду молчания. Он посвящен процессу Якира—Красина, который нанес мощный удар движению. Признанные лидеры, уже отсидевшие немалые сроки, вскоре после ареста, выражаясь диссидентским языком, потекли. Якир с Красиным не просто сотрудничали со следствием, а публично, на пресс-конференции, транслируемой 5 сентября 1973 года по Центральному ТВ, наперебой признавались в разнообразной антисоветской деятельности. Такова канва фильма, вызвавшего неожиданный резонанс в нашем равнодушном сегодня.
Сам фильм, признаюсь, не произвел на меня того впечатления, на которое рассчитывала. Он выполнен в более чем распространенной на отечественном ТВ стилистике «умному известно, дураку неинтересно». Здесь дан внешний сюжет явления, но отсутствует внутренний. Торопливые дробные синхроны, не самые выразительные постановочные мизансцены, дежурный закадровый текст скорее отсылают зрителя к пресловутой «документалке», чем к качественному документальному фильму.
Конечно, Лошаку пришлось трудно. Втиснуть громадное общественное явление в час экранного времени — неподъемная задача. Отсюда некоторые нестыковки.
Многие интервьюируемые автором участники событий, от Юлия Кима до Людмилы Алексеевой, говорят о Якире как о не самом надежном человеке. Тем не менее он оставался лидером, дом которого и был центром инакомыслия. Еще более смутная линия Красина. Его образ распадается. Как получилось, что уважаемый диссидент, храбрый, опытный сиделец (опять же цитирую свидетельства очевидцев), потек, дав показания (вместе со своим подельником) на 200 человек? Красин на этот вопрос отвечает невнятно. Он предпочитает отделываться мемуаром о галлюцинации в тюремном дворике, когда ему дважды послышался крик петуха. Признание своей вины через библейские мотивы (апостол Петр предал Христа прежде, чем пропел петух) мало что объясняет в природе энтузиазма, с которым Красин разоблачался на публичной пресс-конференции. Меня именно этот энтузиазм, запечатленный черно-белой хроникой, поразил больше всего. Тут уже сквозит не просто страх, а к «предательству таинственная страсть» (Ахмадулина). Увлекшись сюжетом, автор упустил из виду важнейшие нюансы. Без мотивировок действий главных героев, без психологического контекста времени невозможно понять ни диссидентское движение, ни его лидеров. Мне показался странным и вывод фильма: дело Якира—Красина означало крах всего и всех. Напротив, уникальность явления в том, что люди выстояли, вынесли уроки и стали еще сильней. Ведь сразу после процесса возобновилось издание «Хроники текущих событий», из-за которой, напомню, во многом и случился процесс.
Тем не менее спасибо Лошаку за интерес к актуальнейшей теме гражданского противостояния. Очень важную мысль в фильме озвучил диссидент Вячеслав Бахмин: дело Якира и Красина — показательное и безразмерное, под него можно подверстать все, что угодно, и всех неугодных. Данный процесс окончательно ознаменовал невозможность оттепели, на которую было столько надежд.
Аналогия с Болотной слишком очевидна, как очевидны и рифмы времен. В России нынче опять подобие оттепели.
Яркие оппоненты режима Навальный и Ройзман баллотируются в мэры, что свидетельствует о либеральных веяниях. Остается лишь один вопрос, навеянный историческими параллелями: когда ждать показательных процессов?
