Цивилизация
В промежутке между одним большим — но чужим, не нашим, мы там все сдали, слили, испортили, и теперь стыдно — праздником 95-летия окончания Первой мировой и другим — 100-летием ее начала (ну, первое время мы там отличались прорывами и иными способами расходовать русское пушечное мясо) — так и думается про немцев. Особенно в дни, когда шел немецкий (или антинемецкий) сериал Познера. Я так какие-то куски увидел краем глаза, не все, но впечатлился. Были сильные фразы типа «Какой у них везде порядок! Небось и в концлагерях такой же был». Я переключился, но дальше, наверное, была фраза типа «А вот в советских концлагерях, где народу погубили всяко больше, был бардак». Впрочем, не уверен.
Я старый германист, не научный, но по жизни. Езжу туда начиная с 70-х, проучился там когда-то год, после еще год прожил, видал и коммунистов, и ветеранов войны, и офицеров Штази. В молодости активно ухаживал за немками, много шнапса выпил с немцами, работал там в заводских цехах и землекопом, и переводчиком, проехал, кажись, всю страну. На все это я указываю для того, чтоб обозначить: не чужая это мне страна.
Немцев многие, очень многие не любят, и не стыдятся в этом признаваться, не переставая называть себя «толерастами». А я немцев и Германию люблю, как-то так.
Надо сразу сказать, что главное в немецкой теме — это война. Точнее, войны. Первую мировую проиграли и они, и мы. Но надо сказать, они оказались умнее: это они к нам послали своего шпиона, чтоб он развалил нашу страну, — а не русские им своего. Во Второй мировой проиграли вроде они. Почему — вроде? Ну, я про победу в одной номинации — временный захват территории, которая были под ними, и временное разрушение их экономики. По человеческим потерям, по полученной в СССР разрухе, по сдаче территории не только чисто европейской, но и той, что была в составе Союза, по потере влияния и репутации — конечно, мы проиграли. СССР нет, а Германия — вот она, еще круче, чем была. Не мы у них строим свои инновационные и модернизационные автозаводы, а они у нас! И русские вкалывают там, на сборочном производстве, за копейки, как и планировалось немцами, начавшими в свое время блицкриг.
Ну, за войну ту, за вторую, немцы извинились, как никто, кажется, не извинялся, и перед евреями искупали вину по-взрослому (кому-то кажется, что мало, а надо было им всем лечь и помереть). «Никогда больше немцы не начнут войны!» — была такая мантра в ГДР, она звучала по сто раз на дню даже, кажется, из утюга. Немцы серьезно к этому отнеслись — никакой войны, а Европу они и так объединили. Безо всяких танков, «мерсы» и БМВ круче «Тигров»; и вот смешно пишут на их бортах: «Спасибо деду за победу!» и «На Берлин!». Ну не греки же Европу объединили, и не португальцы, и не итальянцы, которые заглядывают немцам в глаза и просят денег до получки.
Кто первый парень на деревне — и так ясно, ему уже не надо драться, чтоб подтверждать репутацию.
Мир тихо мечтает о том, что вот бы немцев стабилизировать в такой нейтральной позиции! Они этому подыгрывают изо всех, они честно стараются! «Приезжайте, гости дорогие, и живите у нас, сколько хотите, мы жуткие ксенофилы, дальше некуда! Мы так хотим, чтоб чужих вокруг было как можно больше! Надоели свои родные немецкие рожи!»
Они играют в это и сами в это, кажется, верят. Даже несколько переигрывают. Вот каковы немцы сейчас? Я про мужиков. Они подчеркивают свою субтильность и безобидность, у них длинный хайр и пирсинг кругом, они прикидываются такими рассеянными Паганелями, мухи не обидят! А если и встретишь качка с тату, скина — так у него глаза, как у феи, у него детский чистый взгляд. Да там ни одного гопника, ни одного любера, кажется, нету, сплошь мальчики из хороших семей, только что белобрысые. Что они пытаются компенсировать растаманскими пацифистскими дредами и негритянскими деревяшками, вставленными в мочки ушей.
Какими мирными, и слабыми, и сдувшимися казались немцы после Версаля! Помните? Кто мог поверить, что они пойдут на второй круг? Да никто. Вот и сейчас. Не было такого отродясь, и вот опять.
Что-то сдвигается. Пока почти незаметно. По чуть-чуть. По совсем чуть-чуть.
Бывает усталость металла, вот и у них — усталость от чувства вины.
С этим чувством невозможно прожить всю жизнь. Имитировать всю жизнь — можно, это даже проще, чем имитация оргазма. Про то, что немцы снова поднимутся и встанут во весь рост и перестанут вести себя политкорректно, думать настолько же неловко и неуютно, как про развал России. Да вы что, не надо, последствия будут ужасными! Ну да, ну да, если не говорить про неприятное, то его и не будет. Люди наивны, как дети, и суеверны, как дикари.
У немцев идет своя, невидная чужим жизнь. Вот посмотришь — в городах на площадях в центре памятники разным жертвам, с правильными надписями. А в деревнях там и тут стоят памятные кресты с датами: 1918, 1939–1945 — и с текстами: «В память наших павших героев». И касочка нарисована характерная. Не ожидали? Пьешь, бывает, водку с ветераном вермахта, а человеку уж под девяносто или больше, он себя прекрасно чувствует, медицина-то серьезная, это вам не русские убогие больнички, кстати.
— Ну и как у тебя с чувством вины?
— А нету. С чего вдруг?
— Как с чего? Всегда было, на моей памяти.
— А у них есть?
— У кого?
— У союзников, которые разбомбили наши мирные города. С женщинами, детьми и стариками. У них нету, а мы что, не люди?
Когда поставили эти кресты? Давно ли? И про то, что чувство вины немного просрочено, тоже не было раньше разговора. Раньше вообще молчали про ту войну. Тихо было!
Некий новый процесс идет у самых немецких границ. В Швейцарии провели вот референдум. Надо ли ставить в стране мечети/минареты? Не надо, решили граждане. А что скажут политкорректные соседи? Нам все равно. Хотят — пусть у себя строят. Мы живем так, как хотим. Вот и все.
В Берлине тоже был недавно, в октябре, референдум. По поводу ЖКХ, решали — останется оно частным или пусть город выкупит все обратно, чтоб тарифы не росли. Я даже не интересовался, чем все кончилось. Вопрос-то мелкий.
— А серьезные нам не дают решать, — задумчиво говорили мне некоторые немцы.
— Швейцарцам — дают.
— Им, да, можно. К ним больше доверия. Мы бы тоже хотели насчет, к примеру, минаретов порешать… По поводу вообще мигрантов. Но никто нас не спрашивает.
— Так что же, ущемляются права немцев?
Вздохи в ответ.
Я не подстрекаю, не осуждаю, я и не прокурор, и не революционер — просто хочу понять, что думают и чувствуют люди.
Как-то получается, что вкалывать и слать деньги бедным — так немцы взрослые. А как решения принимать — так они дети малые, неразумные… Бывает такое? Бывает, да, но — недолго.
Трещит мульти-культи. Все замечают. Стран-доноров все больше в Европе — а кто пашет больше немцев? Беженцы идут потоком, вон и Ливия, и Египет, и Сирия, а там и еще кто проснется. И не в Латвию будут пробираться беглецы, ох не на Кипр. Эти все красавцы устремятся в Германию, в надежде, что та на старых дрожжах будет принимать иные расы и искупать вину… Подрастут через пять лет люди, которые никогда в жизни не видели ветерана Второй мировой… И думают, что всегда Германия была демократической вегетарианской страной. Которая улыбалась и помалкивала.
Куда дальше повернут немцы? Что творится вокруг, с их соседями? В Латвии вон парады ветеранов СС. Британский принц немножко шутит про фашизм. У нас вовсю зигуют, свастика мелькает по ТВ уже в спокойном режиме, а что такого, тема абажуров из либеральной кожи очень в моде. Одним только немцам не позволены даже шутки неполиткорректные. Нельзя — и все тут.
Они тихие и мирные. До поры до времени. А еще если и Россия развалится? К тому, кстати, давно идет, уже про это блажат во весь голос… Вот и новые беженцы, дополнительные нахлебники…
Еще одна страшилка — новый европейский халифат. Скажите мне, что это невозможно! Что не будет в Европе ваххабитов, проповедующих в мечетях, и фундаменталисты не будут резать на улицах солдат, и братья-мусульмане нигде ничего не взорвут…
Короче, Европу, похоже, ждут веселые времена. Нам хотелось бы, чтоб жизнь шла скучно, да, — но кто ж нас спросит? Кто нас когда спрашивал? Старожилы такого не припомнят…
Угадайте теперь с трех раз, кто в этой новой будущей Европе, когда она сойдет с рельсов, наведет порядок.
