Цивилизация
Все пишут сегодня про юбилей путча и мужественно вспоминают, как ходили под пулями, рисковали жизнью, испытывали пафосные чувства — в общем, про то, как были в центре исторических событий. Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые... Я тоже посетил, но в центре событий меня не было — очевидцы это подтвердят.
Как же так вышло? Всю жизнь я мечтал сразиться с коммунистами. Мне снились сны про то, как где-то за углом раздают автоматы и мы идем брать обком КПСС. Или ЦК. Врываемся на Старую и крошим функционеров и бонз, цензоров в штатском и ВОХР, вертухаев, палачей разных, которые в подвалах Лубянки пытали самых лучших и чистых людей, — ну в таком духе... Свобода на баррикадах. Новая жизнь без этих харь, которые вещали из телевизора, врали бездарно (и никуда не делись, добавлю вам из сегодняшнего дня).
И вот надо же — все мимо.
Как-то так вышло. Если б я был безработным ученым и торговал бы на улице вязаными носками или китайскими кожанами, или варенкой, то, небось, побежал бы в эпицентр. А так я был на работе, сдавал свои и чужие заметки в номер. Аврал! Бывало, что и ночевать домой не ездил (про аврал — это не отмазка для жены, а честно так и было).
Кстати, ровно то же было и в предыдущий путч: и в августе 91-го я был на работе. Но! По ней же я и мотался то и дело к Белому дому, будучи криминальным репортером, — а как иначе, раз ожидались большие события? Помню, как с тоской смотрел в небо, откуда, по некоторым сведениям, на наши головы должны были свалиться ракеты — не «Протон», но все же, все же... Потом ожидались танки из дивизии им. Дзержинского.
Мне было немного грустно оттого, что я не арт-критик, не бизнес-обозреватель и вот должен ожидать неприятностей в очень неподходящем месте — в туннеле, где уже раздавили трех революционеров.
Я курил (тогда еще курил), сидя на броне БТР, и тупо смотрел вдаль. В общем, все кончилось хорошо, и после было даже приятно, что я как бы приобщился.
К новому путчу я уже работал в глянцевом журнале, первом в России, — это был, если кто помнит, «Домовой». Богатые авто, модные города, дорогие компьютеры, предметы роскоши, ясное дело. А вот была еще заметка, как сейчас помню, «Как правильно какать». Бессмертный текст! Автор его — Олег Алямов, тонкий человек, креативный (сейчас преподает йогу и счастье). Опередил свое время: сегодня эту тему как новую подает Малышева в ТВ.
И вот посреди всего этого гламура я зашел к медиамагнату Владимиру Яковлеву и говорю:
— Че там за стрельба? Может, я смотаюсь, че-нить напишу, по старой памяти?
— Не-не, иди номер сдавай.
— Ну как же, революция, то-сё…
— Слушай, она кончится через три дня. А ты из-за нее сдачу сорвешь — на штрафы попадем.
В этом была какая-то логика. Гражданская война — это одно, а deadline и типография — это святое. Капитализм. Демократия. Свобода прессы — кажется, тогда она все-таки была (введение военной цензуры на один день не в счет). Разве не про это туманно мечталось когда-то?
Сдав все в номер, я заскочил на полчаса домой за вещами и улетел в Париж по делу, срочно: там в Grand Palais открывалась FIAC, ярмарка современного искусства. Ну а что делать, куда только не закидывает нелегкая журналистская судьба.
— Да я по-французски того, не очень…
— А это не волнует никого! Вот дали тебе задание — бери и исполняй.
Сейчас модерн-арт всех уже достал, а революция всяко важней. Но поезд уже ушел. Пока что, по крайней мере. Впрочем и в Париже мы с фотографом метнулись за угол, заслышав близкую стрельбу (мы ж только из мятежной Москвы!), но это были петарды: какой-то мелкий праздник случился на Больших бульварах...
Итог той гражданской, 1993-го, вроде 130 погибших. В этой цифре не уверена ни одна сторона. Откуда 130 убитых? Кто стрелял? Белые? Красные? Провокаторы? Сумасшедшие? Где ответ? Нету. Точно можно сказать, что уж не Руцкой: он, когда стрелял, предъявлял свой «калаш» в заводской смазке, чтоб не подумали чего. Но известно, что болванки из танковых пушек никого не убили в Белом доме. А вот еще остался вопрос: почему узники Болотной сидят дольше, чем путчисты? Почему русские стали злей друг к другу? И почему нет больше таких генералов, как Варенников, прямых и смелых? Его уважали даже люди на той стороне баррикад, и я часто его вспоминаю: он не то, что нынешнее племя.
После я слетал в Чили и обошел там президентский дворец La Moneda, обстрелянный ракетами (а не из танковых орудий): в 1973-м там как раз погиб Альенде. А с ним еще сколько-то человек (в их числе и кубинские силовики: это ж был экспорт революции, любимая советская забава). Я думал: вот что лучше — масштабная гражданская или мелкий обстрел левых? Большая настоящая война — она, конечно, может кому-то показаться торжеством справедливости. Но уж больно она опустошительна и разорительна, Россия чудом не пропала вся в черной дыре в 1918–1922 годах. Не проще ли, не полезней ли для народа было перестрелять 130 (например) большевиков в 1917-м? Были бы спасены миллионы людей. И, возможно, великая Россия. О, если б русские в начале XX века знали, что Россия будет стоять в одном ряду с Индией, Китаем, Бразилией и Южной Африкой (Африкой!), они бы долго рыдали и рвали на себе волосы. А мы — ничего, пообвыклись, мечтаем догнать БРИКС по темпам роста. Нам кажется, что это вовсе не национальное унижение, а так, рядовой эпизод.
И вот мы снова в каком-то тупике, кругом гопники, любера, наци, «Наши», да просто весь паноптикум, описанный Буниным в «Окаянных днях», вот же они, эти физиономии, везде — и в Думе, и в телевизоре, и на улицах.
Они хотят добить русскую цивилизацию уж окончательно. Прогнать куда-то из академий оставшихся русских профессоров. Сгноить в тюрьмах порывистую чистую молодежь, которая не струсила, столкнувшись с несправедливостью. Тупо, бездумно хвалить любое начальство и с лакейской предупредительностью выполнять любые его команды.
Ну а вот если б я все бросил в октябре 93-го, плюнул бы на гламур уже тогда, а не после и пошел бы с автоматом воевать за свободу, как я ее понимал? И открыл бы огонь на поражение по гопникам, которые готовы были по призыву Руцкого и Кремль разбомбить? Я прям вижу этих персонажей, сколько их прошло уже перед глазами: пивные такие толстяки с жидкими бородками, лысеющие, с пустыми светлыми глазами, псевдоправославные такие, с недорогим перегаром, в кроссовках и куртках (какие носят охранники), лезущие куда только можно без очереди, ну вы сами знаете таких. И вот если бы я застрелил таких пяток, стал бы я счастливей?
Уверен: нет.
Но это сейчас я уверен в этом! А тогда мысли были совсем-совсем другие. В том-то и беда.
Выхода нет, вот что. Гражданская не кончится никогда. Если уж даже я, записной толерантный пацифист, не остыл до сих пор.
