Без штанов, но в шляпе

Обвинения в харассменте возвращают мир к охоте на ведьм — считают многие. Так ли это? Кажется, что да. Серийные признания в том, как кто-то когда-то положил руку на грудь или обнял в лифте с дурными намерениями, ломают судьбы селибрити в западном мире, но не вызывают сочувствия в российском. У нас в ходу советы типа: сама виновата, умей дать отпор, «сучка не захочет, кобель не вскочет» и так далее: естественный отбор, натуральный обмен. Более того, в массовом российском сознании мужское внимание в любом варианте имеет несоизмеримо большую ценность, чем женское достоинство.

Но теперь и в нашем мире тоже время от времени стали появляться оазисы феминизма. Депутата Слуцкого обвинили в приставании к журналисткам, но без всяких для него последствий — политическая элита легко отбила упреки, заявив по обыкновению, что их направляла рука Запада и что это пример политики по дискредитации государственных органов перед выборами.

Зато главреда оппозиционного портала «Медуза» (организация включена Минюстом в список иноагентов) солидарная общественность буквально вынудила уйти с должности за вроде бы незначительный поступок: на корпоративной вечеринке хлопнул жену сотрудника по попе со словами, что, мол, только тебя могу тут харассить. Ей такая эксклюзивность не польстила, она пожаловалось мужу и начальству, и — поскольку «Медуза» не Госдума и находится в пространстве Европы, в Риге, главред, даже извинившись, все равно был приговорен: редакция вынесла инцидент на публичное обсуждение, и реакция прогрессивной общественности превзошла ожидания. Главред сам принял решение уйти, уволился с протестом и муж сотрудницы, в общем, наказаны все, в том числе и читатели.

Столь серьезные последствия, на привычный взгляд, совсем невинной шалости для одних выглядят чрезмерными, но для них чрезмерным выглядит и все движение Me Too. Для других же это очередной повод напомнить об унизительном бесправии женщины, как сексуального объекта, и о неприкосновенности личности. Однако самым интересным для меня является третий тип реакции.

Представители этой категории считают увольнение, то есть снижение социального статуса, слишком жестоким и несоразмерным наказанием, а жалобы в инстанции и общественное порицание — унизительными. Правильное поведение, по их мнению, это насилие.

Привожу полностью комментарий одного мужчины: «Поведение недопустимое, это факт. Что должна была сделать девушка? Дать в морду, по семечкам, заорать и др. - очевидно да! Хамлу всегда надо бить по морде! По фиг кто хамло — режиссер, продюсер, или гениальный детский писатель...

Что должен был сделать муж? Засунуть в задницу заявление об увольнении и дать в рожу хамлу. Заявление засунуть — тоже хамлу. Я не знаю подробностей. Но я знаю точно, что если бы какое-то хамло дотронулось до «ягодиц» моей жены, я бы рискуя сесть надолго, бил бы ногами...

Хамло надо бить. Иначе оно как вирус начинает плодиться...»

Бить ногами в ответ на сексуальные домогательства — это по-нашему.

Россия не Европа и не Америка, тут не будут рисовать иронические мультики на тему излишнего использования ресурса судебного разбирательства, как это сделал сериал «Южный парк» (эпизод Sexual Harassment Panda), тут сразу — ногой по яйцам.

Мир пока не стал единым, он распадается на множество культурных автономий, и наша — одна из них. Следует ли из этого, что не стоит у нас вообще разбираться с сексуальными домогательствами? Что это наш особый менталитет и наше право — засовывать руку под юбку нашим женщинам, которым это нравится, а если не нравится, то каждая может сама дать обидчику по морде, да что там — в кровь измочалить.

Конечно — нет, я уверена, что обсуждать и объяснять это надо, просто потому, что без обсуждений и признаний большинство так и будет считать такое поведение нормой. Но все-таки есть система приоритетов. И скрытые сексуальные атаки в нашем обществе явно не самое большое зло. Мне возразят, что зло не бывает большим или маленьким, что насилие — всегда насилие и что сочувствие жертве у нас не принято, и надо внедрять эту норму в общество так, как когда-то внедряли сочувствие к «маленькому человеку», тоже ведь не сразу получившему право на защиту. Но после нескольких веков гуманизации трудно себе представить гражданина, который посоветовал бы Акакию Акакиевичу лучше беречь свою шинель, не носить ее на улице, а если уж надел, то сразу учиться самооброне без оружия, чтобы — обидчика по яйцам со всей силы.

Однако у нас возникает странный перекос. Понятно, что в западном обществе, где права человека соблюдаются куда лучше и начали они их защищать гораздо раньше, наступила необходимость двигаться дальше по пути гуманизации. И все их сегодняшние перегибы в борьбе за неприкосновенность тела — это обычные вещи, связанные с освоением новой территории свободы. Они бывают крайне раздражающие, чувства перехлестывают, разум отступает, как всегда, когда кипят страсти. Но это — стадия демонстрации, неизбежная при обозначении новых границ: еще вчера было можно, сегодня нельзя.

Но у нас то — у нас все еще можно пытать людей в тюрьме, то есть там, где человек, не важно, мужчина он или женщина, совершенно беззащитен. И у женщины даже есть преимущества, женщин в тюрьме не так бьют, как мужчин. При этом у нас бить женщин считают в порядке вещей их мужья, и не только в деревне, вот даже режиссер Андрон Кончаловский в своей, правда, давно уже написанной книге «Возвышающий обман» с юмором и некоторым даже бахвальством признается, рассказывая о своей первой женитьбе: «Я напился, приревновал Иру — она с кем-то танцевала. И повода-то не было! По-русски поколотил молодую жену, она плакала — все как положено быть на свадьбе». Ну, такой вот русский обычай.

Действительно, насилие в нашей стране воспринимается как естественное право сильного, и это растворено везде — от бытового хулиганства до коррупции на самом высоком уровне.

Это право сильного выражается в избирательном правоприменении, в неконтролируемых доходах, в непрозрачном ведении государственной политики… Все это существует в настолько привычном ежедневном режиме, что никто не реагирует уже, не возмущается, все притерпелись, и даже бессильные голоса правозащитников не раздражают общественных нервов.

Другое дело новые темы — харассмент, разоблачения сексуального домогательства, это ново, это не размято, тут есть простор для развития, для интеллектуальных усилий.

Кажется, что у нас основное оживление всегда происходит на верхних этажах общественного здания, при этом элементарная техника безопасности требует укрепления фундаментальных основ. Однако азбучные истины не интересуют интеллектуалов, тут нужна опасная и напряженная ежедневная работа, которую должны делать заинтересованные в этом люди. Но заинтересованности как раз и не хватает, поэтому в России в 21 веке существуют варварские архаичные отношения, гипноз силы, азиатчина в социальной иерархии, описанная еще Гоголем и Салтыковым-Щедриным, но для новой литературы и театра это уже пройденный этап, хотя в повседневной жизни — самая актуальная проблематика.

Устремления в будущее хороши только тогда, когда решены проблемы с прошлым, которое мы все тащим и тащим за собой, не замечая его кровавой тяжести. Хватать за ягодицы нельзя, тем более подчиненных, даже в шутку, но вряд ли это дойдет до широкой публики, если защитники этой позиции предлагают пойти и традиционно «дать по морде» обидчику.