Лихая двухлетка

Небольшие политические репрессии — неизбежное украшение режима, нашедшего себя в мудром ультраконсерватизме и в отречении от «бесполой и бесплодной толерантности», которой, впрочем, этот режим никогда не придерживался и раньше.

Это понятно само собой. Менее понятно, входят ли эти дозированные репрессии, начиная с «болотных» и кончая «гринписовскими», в число новых «духовных скреп», соединяющих верхи с низами.

Так ли уж радуют они народ, в душе которого государственное руководство непрерывно ищет и якобы даже находит все новые и новые карательные страсти?

Последствия декабрьской амнистии вселили в нашу интеллигенцию веру, что репрессивные наклонности народной массы — плод начальственных фантазий. Чрезвычайную популярность приобрел опрос Левада-центра, согласно которому сограждане в соотношении 43% : 26% одобряют освобождение Ходорковского; в пропорции 48% : 24% — «прекращение судебного преследования экологов, протестовавших против нефтеразработок в Северном и Баренцевом морях» (в таких выражениях опросная служба обозначает арест гринписовцев); и, наконец, 39 процентами против 25 готовы поддержать «освобождение из заключения подсудимых и осужденных по «болотному делу». И даже за досрочное освобождение «кощунниц» из Pussy Riot высказались 40% опрошенных против 41%, даже и сейчас желающих оставить их в колонии.

Выходит, народ оказался не таким уж злым, а Кремль раз за разом выдавал с головой собственную политическую наивность, взывая к его мнимым репрессивным наклонностям.

Эту симпатичную картину портят лишь совсем еще свежие опросы, проведенные той же службой на те же самые темы, — но не после амнистии, а до нее. Достаточно недавно лишь 29% участников опроса Левада-центра оценивали двухлетний приговор феминисткам как чрезмерный или излишний, а 46% — как вполне адекватный. И всего пару месяцев назад из числа опрошенных http://www.levada.ru/11-11-2013/arest-i-obvineniya-aktivistov-grinpis-v-predstavleniyakh-rossiyan этой же опросной службой примерно 35% по разным причинам согласились с тем, что арест гринписовцев был оправданной мерой и лишь 17% — что неоправданной.

Другой наш авторитетный опросный коллектив, ВЦИОМ, с его понятной симпатией к нашему руководству, выдавал тогда же немного другие цифры. В соответствующем вциомовском опросе реакцию властей на действия гринписовцев называли «адекватной» аж 60% сограждан, а еще 8% даже критиковали ее как «слишком мягкую». Применительно к репрессиям против феминисток разночтения обеих опросных служб были такими же.

Легко, однако, заметить, что даже и гуманный Левада-центр до амнистии тоже фиксировал явный перевес репрессивных настроений. Но лишь только государева милость была объявлена, карательные страсти волшебным образом сменились гуманными.

Вытекает ли из этого, что народные предпочтения послушно следуют за каждым очередным изгибом государевых настроений и на них, следовательно, можно вообще не обращать внимания?

Вопрос не праздный. Источников сведений о вверенном им народе у вождей минимум. Привычные специсточники близки им и понятны, но одновременно и как-то отпугивают устойчивой своей склонностью к нескольким довольно рискованным навязчивым идеям. Остаются театрализованные выезды на пленэр, «пресс-конференции» и опросы общественного мнения. То есть если отсеять все лишнее, то одни только опросы и остаются. Понятна поэтому наркотическая привязанность к ним начальства и детская его вера, что уж из них-то можно почерпнуть самую что ни на есть первосортную истину.

В действительности опросы общественного мнения — это мутноватое неровное зеркальце, в котором иногда можно кое-что увидеть. Но уж точно не все. Да еще и смотреть надо внимательно.

Представьте себе простого труженика, который мирно ужинает, подкрепляется водкой или грейпфрутовым соком, а тут к нему по телефону пристают с вопросами, о которых он секунду назад и не думал вовсе. Человек что-то произносит наспех, грустно оглядываясь на накрытый стол, а потом совокупность полученных ответов перевзвешивают по возрастам, полам, доходам и прочим научным параметрам и выдают за глас народа. Затем дивятся мнимым глубинам, якобы в нем таящимся, а также выявленным будто бы скачкам народных настроений, которые на самом-то деле как раз довольно устойчивы.

Репрессивно ли народное сознание?

Безо всяких опросов видно, что оно у нас довольно репрессивно. Но не в таких острых формах и уж точно не на тех направлениях, которые полюбились Кремлю. Полагаться на эти чувства как на «скрепу» верхам явно не стоит.

Ясно, например, что мелкого чиновника в народе не любят куда острее, чем мелкого бизнесмена, а сановника — гораздо основательнее, чем чиновную мелкоту. Сановник и олигарх по уровню народной к себе неприязни идут сейчас где-то на равных. Левада-центр подтвердил только то, что и без того ясно каждому: наша публика подавляющим большинством против того, чтобы экс-министру обороны с сожительницей закрыли дело по амнистии (58% против 14%). Справедливо ли это именно применительно к Сердюкову, вопрос отдельный, но сам по себе расклад народных чувств прозрачен как слеза.

Что же до народного отношения к Ходорковскому, то за десять лет одни успели забыть (или по возрасту не успели узнать), что он был олигархом, другие начали видеть в нем политического вождя, а третьи просто сочли, что столь долгая отсидка — достаточная кара за его прошлое, которое они по-прежнему считают преступным. Амнистия, слившаяся для Ходорковского с помилованием, только напомнила об этом устоявшемся уже раскладе мнений (43% «за» освобождение и 26% «против» после известия об амнистии, что вполне воспроизводит доамнистийную пропорцию 33% : 16%, о которой несколько месяцев назад сообщал Левада-центр).

Ну а касательно зигзагов в народном отношении к гринписовцам и Pussy Riot, то ведь подлинные зигзаги претерпевала только телевизионная истерия по их поводу. А в реальности рядовые люди были и остаются абсолютно безразличными к первым и (за вычетом интеллигенции) почти совсем безразличными ко вторым.

И навязанные им высказывания насчет того, надо или не надо держать сидельцев за решеткой, не стоят ломаного гроша в собственных глазах опрошенных.

То же самое приходится сказать и об отношении широких масс к политическим репрессиям в целом. О некоторых из них у публики сложилось какое-никакое мнение (в первую очередь о растянувшемся на целую эпоху деле Ходорковского), о других оно отсутствует начисто и только имитируется опросными службами, но главное-то состоит в том, что сами эти репрессии вовсе не занимают в народных представлениях серьезного места.

Какие-то показательные акции против высших должностных лиц, по всем признакам, вызвали бы острый интерес публики. Но начатые было эксперименты в этом направлении настолько перепугали руководящий слой, что сейчас делается все ради их спуска на тормозах. А любые прочие точечные карательные меры рядового человека просто не трогают. Его лично, как он воображает, они не коснутся. А о бедах людей посторонних у нас думать не принято.

Поэтому среди событий конца декабря, самостоятельно названных согражданами фонду «Общественное мнение», первую позицию (22%) заняла путинская пресс-конференция; вторую (16%) — политический кризис на Украине; третью, с большим отставанием от двух первых (5%) — помилование Михаила Ходорковского и только четвертую – шестую позиции (по 3%) — амнистия, идущая вровень с предоставлением кредита Украине и с таким пустячком, как «эстафета олимпийского огня».

Чему после этого удивляться? Да, освобождение «болотных» на словах одобряется большинством опрошенных. Но кто из них хоть пальцем пошевелит, чтобы выручить людей, случайно втянутых в шестерни госмашины?

Пышный расцвет морализаторства в растленных верхах нашего общества неплохо уживается с моральной глухотой гораздо менее растленных, но глубоко ушедших в себя народных масс. Пока это так, хотя явно не сможет продолжаться чересчур долго.

Но один урок двухлетка выборочных репрессий уже преподнесла. Расчет с их помощью сыграть на каких-то сокровенных струнах народной души нисколько не оправдался. Ответом было и пока остается только молчание. И чем дальше, тем отчетливее это наводит на пословицу про лихо, которое лучше бы не будить, пока оно тихо (или, что примерно то же самое: don't trouble trouble till trouble troubles you).

Жаль, что лидер нации осведомлен в Ильине и Бердяеве основательнее, чем в народных пословицах.