Цивилизация
Личное будущее даже не миллионов, а миллиардов жителей планеты давно не было таким неопределенным и пугающим, как сейчас. Люди не понимают, как и чему учиться, где работать, где и как жить. «Мир уходит из-под ног. Мы теряем контроль над собственной жизнью», — это чувство все более явно овладевает массами в развитых и богатых странах в той же мере, как в бедных и отсталых.
Одна из главных причин этого ощущения надвигающейся катастрофы — нарастающий острейший кризис государства как главной формы существования человеческих сообществ в последние три тысячи лет.
Черты этого кризиса видны практически повсюду. Коронавирус в Китае (самой населенной стране мира, 15% мирового ВВП). Затяжные непредсказуемые по своим последствиям внутриполитические приключения в США (самой экономически развитой стране мира с самой мощной армией и самыми большими внешнеполитическими амбициями, 25% мирового ВВП). Внезапное хаотичное переписывание Конституции в России (одной из главных мировых военных держав с глобальными геополитическими притязаниями). Brexit и очевидный тупик политической субъектности Евросоюза (в странах доминировавшей в мире на протяжении почти двух тысячелетий лет западной христианской цивилизации).
И все это на фоне судьбы государств вроде Сирии, где почти десять лет идет натуральная мировая война (с разных сторон в ней в разное время уже участвовало больше государств, чем во Второй мировой). А сама эта многострадальная страна стала полигоном испытания на живых людях оружия ведущих армий мира в боевых условиях.
К идущим десятилетиями, а то и веками войнам в отдельных государствах и за отдельные земли человечество более или менее привыкло.
Ничего удивительного для нас нет и в том, что конкретные государства — как люди — рождаются и умирают. Всякое государство, конечно. Где теперь Римская империя? Урарту? Ассирия? Византия? Советский Союз?
Но сейчас речь идет о том, с чем мы еще не сталкивались. О стремительном размывании базовых оснований для существования государства как такового в том виде, в каком мы его себе представляем. Границы, таможня, паспорта, армия, полиция, пенсии, пособия, суды, парламенты, президенты, короли — вот это все.
В конце января были опубликованы результаты Edelman Trust Barometer, ежегодного исследования американской социологической и консалтинговой фирмы Edelman. Опрос проводился в октябре-ноябре 2019 года. Опросили более 34 тысяч человек в 28 странах мира. В российских СМИ результаты этого опроса трактовались как разочарование людей по всему миру в капитализме. Но если посмотреть внимательнее, люди разочарованы государством как таковым.
56% респондентов полагают, что вреда от капитализма в нынешнем виде больше, чем пользы. При этом улучшения своей жизни в ближайшие пять лет в развитых странах ждет лишь треть населения.
Пессимизм по поводу капитализма (про социализм, коммунизм, феодализм и рабовладельческий строй людей просто не спрашивали — едва ли у этих форм политического устройства оказалось бы сильно больше поклонников) преобладает среди представителей всех возрастов с любым уровнем доходов. Нет различий между мужчинами и женщинами: капитализмом недовольны 57% мужчин и 56% женщин.
Но! Когда у людей спросили про причины этого пессимизма, выяснилось, что дело не в общественно-политическом строе, а именно в работе государства. 57% участников опроса говорят, что органы власти служат интересам «немногих», и только 30% верят, что правительство работает в общих интересах.
И лучше не будет, считает большинство. Только 47% верят в то, что через пять лет они сами и их семьи будут жить лучше, чем сейчас. Самый высокий уровень оптимизма — в наиболее бедных странах из числа участниц опроса: Кении (90%), Индонезии (80%), Индии (77%). При этом в Италии в лучшее будущее через пять лет верят 29%, в Великобритании — 27%, в Германии — 23%, во Франции — 19%.
В России на улучшение жизни через пять лет надеются 34% опрошенных. По сравнению с предыдущим подобным опросом доля оптимистов у нас сократилась на 6 процентных пунктов.
При этом больше половины россиян (52%) опасаются, что подобные им люди потеряют положение, которого достигли в предыдущие годы (в среднем по миру таких 57%). Так что Россия, как, кстати, и в других страновых опросах по разным социальным, экономическим и политическим проблемам, где-то в середине по уровню пессимизма. Ничего особенного в российском отношении к человеческим проблемам нет — чтобы не было иллюзий по поводу необходимости «особого российского пути».
Самое интересное — результаты Японии. С точки зрения массового обывательского сознания Япония — богатое технологически развитое социальное государство, которое гарантирует людям высокий уровень жизни и достаточно предсказуемую карьеру: люди работают в японских корпорациях десятилетиями и твердо знают, через какое время достигнут каждой следующей ступени в карьерной лестнице. При этом безработица в Японии составляет 2,3 % трудоспособного населения — вдвое меньше, чем в России, хотя у нас чиновники любят хвастать рекордно высокой занятостью населения.
Так вот, в Японии лишь 35% недовольны капитализмом, но при этом только 15% верят в личное лучшее будущее через пять лет.
Так что не в капитализме дело. Это становится еще более очевидно, когда в выясняется, что 83% жителей 28 стран мира (с рейтингом 83% побеждают на выборах только лидеры откровенных деспотий) боятся потерять работу.
В страхе потерять работу оптимисты и пессимисты по отношению капитализму, оказывается, практически едины.
А теперь подумаем, зачем нам вообще нужно государство? Прежде всего, мы воспринимаем государство как территорию, на которой живем. Как власть, которая дает нам работу, обеспечивает возможность получать доходы и гарантирует безопасность. Как эмиссионный центр: государство и только государство печатает деньги. Как дом в широком смысле слова. Как убежище.
Но реальный уклад человеческой жизни и реальные проблемы, стоящие перед человечеством, все менее совместимы с государством как формой.
В мире все больше фрилансеров, все больше возможностей работать и жить не там, где ты родился. Мы живем в эпоху рекордной миграции. Рынок труда больше не замкнут в государственных границах, как и возможность получать доходы. Миллионы людей живут в одном месте, а зарабатывают деньги в другом. И таких будет становиться все больше.
На примере коронавируса, криптовалют, гонки ядерных вооружений, международного терроризма мы видим, как государство буквально на глазах лишается своих ключевых монопольных функций. Оно больше не имеет монополии на насилие, на печатание денег, на обеспечение безопасности (точнее, не имеет возможностей обеспечить ее в некоторых случаях), на использование граждан как пушечного мяса (само понятие гражданства в современном мире становится и будет становиться все менее важным).
Все главные проблемы человечества — экология, глобальная бедность, эпидемии, наличие у десятков государств оружия массового поражения, способного почти моментально уничтожить жизнь на Земле — надгосударственные, общечеловеческие. Их в принципе невозможно решить в рамках одного государства.
Главной скрепой государств в современном мире остаются национализм и религия. Но и они по-настоящему действуют в очень ограниченных случаях. Израильтяне прекрасно понимают, зачем им государство. Израиль — это прежде всего их убежище. Но евреев в диаспоре все равно больше, чем в Израиле. Россия наглядно показала украинцам в последние шесть лет, зачем им нужна (или кому-то, наоборот, не нужна) Украина. А теперь пытается объяснить то же самое белорусам.
При этом национальных государств, где представителей титульной нации меньше, чем за рубежом, в мире много и становится все больше. Армян в мире намного больше, чем в Армении. Азербайджанцев — чем в Азербайджане. Русская диаспора неизбежно будет приближаться к числу русских в России. Причем в России русских будет становиться меньше, а в диаспоре больше. Не говоря уже о том, что национальный состав России в горизонте 30-50 лет, по всем прогнозам, претерпит кардинальные изменения: китайцы и татары существенно увеличат свою долю.
Дополнительным испытанием для системы государств в их нынешнем виде станет скорый неизбежный конец привычного нам «западоцентричного» христианского мира. К середине ХХI века мусульман на планете впервые станет больше, чем христиан, и этот численный разрыв будет только увеличиваться.
Разумеется, еще одна важнейшая функция государства и смысл его существования — оборона территории и ресурсов. Но мировые запасы нефти и газа могут быть исчерпаны в горизонте 100 лет, если раньше не появятся другие массовые источники энергии.
Оборонять и даже просто заселять пустыню, в которой нет ресурсов и возможностей прокормиться, решительно незачем.
Есть модные теории, что привычные нам государства в обозримом будущем вытеснят города-государства или глобальные деревни. Что вместо примерно двух сотен нынешних государств человечество будет концентрироваться вокруг 50 или 100 глобальных мегаполисов с их окрестностями.
Наши потомки и даже самые молодые из нас, возможно, смогут проверить истинность таких теорий и прогнозов. Пока же мы видим, как исчезает жесткая привязка людей к географическому месту рождения. Как технологии, гаджеты и новые способы организации труда лишают смысла не только профессии, но и целые населенные пункты. Как государство становится все более искусственной и плохо работающей формой насилия над живой жизнью, неспособной обеспечивать базовые потребности людей и делать мир безопаснее.
Постгосударственный мир — не такая утопия, как кажется. И уж точно бессмысленно и бесполезно ради сохранения любой ценой статус-кво отгораживаться от реальности, строить новые великие китайские (российские, американские — нужное подчеркнуть) стены, переписывать Конституции (их, к слову, до 1787 года не существовало вовсе) в угоду политической конъюнктуре, фетишизировать абстрактную идею государственного суверенитета.
Государства существуют для людей, а не наоборот.
Если людям от суверенитета ни жарко, ни холодно, но при этом еще и голодно — никакие конституции или поиски смысла и легитимности государства в военных победах далеких предков не помогут.
