Патриотический допинг

Применительно к способу участия наших спортсменов в зимней Олимпиаде в Пхёнчхане (под аббревиатурой «ОАP» — «Олимпийские атлеты из России», без названия страны, гимна при победах и флага) в российском информационном пространстве – от соцсетей до СМИ разного толка, а иногда разной степени бестолковости — часто можно увидеть или услышать слова «национальное унижение».

Это слишком сильное, гипертрофированное выражение по отношению к любому спорту. В спорте, в отличие от войны, не может быть национального унижения. По крайней мере — надолго.

Любое спортивное поражение нацией забывается быстро. Зато победы остаются надолго – даже если о них и не вспоминают публично. Достаточно посмотреть на рекорд сборов фильма «Движение вверх» про первое олимпийское золото мужской баскетбольной сборной СССР. При том, что ни в 1972 году, ни позднее игроки и тренеры той сборной в своей стране никакими национальными героями и близко не считались. Большинство советских людей и россиян вообще не знало их имен. А сам баскетбол никогда не был сверхпопулярным и уж тем более «национальным» видом спорта ни в СССР, ни в постсоветской России.

На Олимпиадах никто никогда не выигрывает и не проигрывает «страну» или национальное будущее. Гораздо большим унижением являются наспех сколоченные «альтернативные соревнования» для не допущенных до Игр российских спортсменов с такими же призовыми, как за олимпийские медали.

Тем более что организуют эти соревнования практически те же люди, из-за политики которых Россия и превратилась в олимпийском спорте в «неведому зверушку» по имени ОАP, а десятки спортсменов лишились шансов участвовать в главных соревнованиях четырехлетия. Лично я как болельщик радуюсь всем нашим олимпийским победам и расстраиваюсь из-за неудач, независимо от гимна, флага и аббревиатуры «ОАP».

Но что такое вообще «национальное унижение»? И, главное, является ли оно однозначным злом?

Прежде всего, национальное унижение невозможно без наличия гражданской нации. Чтобы было кому унижаться. А также без общих ценностей, этой нацией разделяемых.

Причем разделяемых прочно и ненасильственно – то есть, добровольно, без постоянного давления государственной пропаганды. Если про скрепы постоянно приходится напоминать по телевизору, это уже никакие не скрепы, а фикция.

Еще один важнейший атрибут «национального унижения» — наличие у гражданской нации чувства «национального достоинства». При этом никакое чувство собственного достоинства — что у нации, что у человека — невозможно без самоуважения и, обязательно, без уважения других. Поэтому стратегически — на долгое время — поднять собственное самоуважение за счет унижения Другого невозможно. Можно только устроить короткую вспышку быстро проходящей национальной эйфории, как случилось с Россией весной 2014 года.

Уже осенью того же 2014 года россияне категорически не согласились с идеей ввести в стране и платить «налог солидарности» на Крым – соответствующий законопроект даже не удалось тогда довести до стадии обсуждения на пленарном заседании Госдумы. Хотя платить и расплачиваться нам всем все равно пришлось и придется еще долго.

Национальным унижением могут быть военное поражение страны, потеря территорий или крах доминирующей национальной идеи, а иногда и самой государственности. В этом смысле Россия в ХХ веке испытала два пока последних по времени национальных унижения — гибель Российской империи в 1917 году, а потом — построенной на ее руинах и костях миллионов невинных жертв империи советской в 1991-м.

Национальное унижение почти всегда является следствием частных унижений людей.

Собственно, на постоянном каждодневном унижении людей государством (то есть, другими людьми, дорвавшимися до власти и подменяющими собой независимые от конкретных персон государственные институты — даже императоры у нас порой оказывались самозванцами) строились и Российская империя, и Советский Союз. Тотальная вертикаль унижения всегда была каркасом двух этих государств, входила в состав обыденной жизни людей. Две главных роли нашего человека остаются неизменными веками — унижать и (или) унижаться. Причем человеческую личность и гражданскую нацию одинаково разрушают обе эти роли. Даже при добровольном согласии на подобное распределение ролей рабы и хозяева едва ли могут чувствовать себя органичным единым целым.

Национальное унижение, тем не менее, может быть важным и полезным, как бывает полезным и даже критически важным для жизни человека горькое и болезненное лекарство. Национальное унижение может стать важнейшей формой патриотического допинга. Инъекцией здравого смысла, который позволит уберечь нацию от новых преступлений, потрясений и унижений. Иногда национальное унижение — вообще единственный способ привести нацию в сознание.

В беде любовь и дружба (это касается не только человеческих отношений, но и отношений людей с государствами) познается лучше, чем в радости. Любить победившую страну легко — попробуй полюбить проигравшую.

Беда в том, что Россия не извлекла уроки из двух своих последних исторических национальных унижений. Мы по привычке взвалили всю вину за поражения на других, на внешние силы. Важнейший период горбачевской перестройки, когда российские СМИ попытались донести правду о масштабах наших собственных преступлений, прежде всего, сталинского режима, кончился быстро. Потом всю историю страны государство у нас начало подавать как смесь сплошных исторических триумфов и постоянных неудачных попыток внешних врагов этим триумфам помешать. Народу таким образом прививается культ безгрешности правителей и его собственной безгрешности.

Это не просто ложь — не бывает безгрешных людей и наций. Это еще и ложь, прямо угрожающая прочности самого государства. Мы перестаем из-за этого адекватно воспринимать себя в мире и остальной мир.

Между тем винить в любых национальных унижениях и поражениях всегда надо прежде всего себя. Думать, что мы сами сделали не так. Проговорить и отрефлексировать собственные ошибки, чтобы не повторять их потом. И уж точно не унижать других ради собственного возвеличивания. От того, что в российском медийном пространстве, на главных политических телешоу главных каналов страны круглые сутки унижают «укров» и «пиндосов», мы с вами точно не становимся ни богаче, ни умнее, ни духовнее. Мы тем самым унижаем и себя. Словно боимся говорить правду о своей стране, о своих проблемах, перенося их на воображаемых противников. Пусть Украина, Америка и другие страны сами разбираются со своими бедами и проблемами. А нам лучше разбираться со своими.

Если не хочешь, чтобы кто-то унижал тебя — не унижай сам. Если не хочешь, чтобы покушались на твою территорию — не отнимай у других. Если не хочешь, чтобы вмешивались в твои дела — не лезь в чужие. Это необходимые, пусть и не достаточные условия предотвращения новых возможных национальных унижений.

Если Россия не выйдет из многовековой парадигмы постоянного унижения воображаемых и назначаемых каждой текущей властью в конъюнктурных, сиюминутных целях внешних и внутренних врагов, из порочного круга взаимного бытового унижения в обществе, нас неизбежно ждут новые национальные унижения. Куда более болезненные для российской государственности, чем участие в Олимпиаде под нейтральным флагом.