Цивилизация
Знаменательное событие произошло на днях в Госдуме. Там писатели, политики и общественники собрались, чтобы срочно реформировать литературу. Так и сказали — «срочно». Спасать, в общем, будут. В рамках обсуждения планов по спасению прозвучали такие тревожные наборы звуков, как «огосударствление», «передача в ведомство Минкульта», «господдержка» и даже «госзащита».
Нет, в целом с тем, что литературу нужно спасать, я согласна! Я очень много лет, в том числе и здесь, пишу о том, что наша литература в результате внерыночных процессов превратилась в паучью банку. Она утратила институт отбора лучших. Перестала быть экспортным товаром. Литература превратилась в междусобойчик.
Мне состояние нашей большой литературы по состоянию на начало десятилетия напоминало мушиный стакан из стихотворения капитана Лебядкина. Помните? Стакан с мухами, в который вдруг попал таракан, и мухи, конечно, сразу расшумелись…
«Место занял таракан,
Мухи возроптали.
«Полон очень наш стакан», —
К Юпитеру закричали.
Но пока у них шел крик,
Подошел Никифор,
Бла-го-роднейший старик…»
Дальше у капитана Лебядкина было не дописано, но замысел понятен: придет лакей Никифор и смахнет всю эту фауну полотенцем в ведро.
Вот того Никифора мы очень ждали. В литературе к 2022 году сложилась тяжелейшая ситуация: она вся была занята определенных взглядов шерочкой с машерочкой. Сказала бы жестче — обсижена мухами, но не скажу, а то мухи еще в фаворе, их Юпитер в силе — затопчут.
Скажем так: мы к 2022 году получили литературу, которая вообще никак не отражала ни запросы широкого читателя, ни его ценности, ни его интересы, ни даже его национальность. У нас вершину литературы в результате абсолютно внерыночных процессов заняли люди, которые буквально получили паспорта других стран, многие давно эмигрировали и не связывают свою жизнь ни с Россией, ни с ее гражданами. Вообще никак.
Не только чуждая, но и чужеродная культура, которая возглавила у нас литпроцесс, и путем покровительства, междусобойчика, а попросту говоря сговора, породила такую же чужеродную литературу второго и третьего эшелона. Мы получили тонны издаваемой макулатуры, которая взялась мусолить все модные травмы: империализма, гендера, родительства. Мы получили замызганный мистический реализм и феминистский роман. Читатель все это покупал вяло.
Мы получили дряблую посредственную литературу, которую издавали, продвигали, продавали только потому, что людям, которые управляли литпроцессом и оказывали на него влияние, было дозволено решать, что настоящая литература это то, что нравится и кажется правильным им. Так как у этих людей в руках был сосредоточен весь литпроцесс, от журнальных публикаций до издательства, полиграфии, крупнейших книжных сетей и литературных премий, то они и решали вместо рынка, кто будет писателем.
Люди в России, слава богу, грамотные, книжки читать не разучились, потребность в них есть. Читают что приходится. Да, вот так! Что на центральных полках стоит, что в центральных газетах хвалят, на что некогда «первый критик страны» Галина Юзефович укажет, то и читают. А указывали эти люди на социально близких. На своих. На правильных. А еще — на тех, кого надо побыстрее продать.
Так было годами. Заметьте, я здесь говорю исключительно о рынке. О конкуренции и разрушении институтов отбора лучших. Опустим русофобию, презрение к народу, политическую позицию. Мало ли какая может быть у писателя позиция? Талант на позицию не смотрит, как и на черты характера, подлость или добродетель. Просто констатируем: нашу литературу к началу десятилетия полностью захватили чужеродные этой литературе люди, которые посчитали, что лучше и нас, и литературы знают, что ей надо, кого надо, зачем и сколько.
Люди, воцарившиеся в литературе в результате внерыночных процессов и при отсутствии конкурентного отбора, породили литературу, которая не представляла ни читателей, ни реальных проблем, ни, собственно, настоящей литературы. И, знаете, такое ощущение, что это мало кого волновало. Государство так и вовсе не понимало, почему это плохо, неприлично и даже опасно.
Теперь поняло? Когда оказалось, что мы получили толпу обласканных вниманием, тиражами, государственными и окологосударственными премиями писателей, которые желают смерти своим читателям. Ведь все те литераторы, что попались пранкерам на признании в финансировании ВСУ или пожелании им успеха, в конечном счете желают гибели своим читателям. Идут боевые действия, если ты сочувствуешь другой стороне, то желаешь поражения своей.
Вроде взялось государство за голову. Круглый стол, в Госдуме обсуждают. Но снова крайности. Снова — ни слова о живой конкуренции. Об отборе лучших.
Огосударствливать. Помочь деньгами. Прописать статус писателя. Повысить его. Децентрализовать дистрибуцию. Создать крупные региональные издательства. Изгнать чужеродный элемент.
Все это понятно и приятно. Особенно насчет денег. Вот Войнович в «Романе моей жизни» писал, как на первый гонорар купил мотоцикл, обставил комнату в коммунальной квартире, купил жене и теще шубы и еще долгое время на оставшееся содержал семью.
Сейчас на книгах не заработать. У нас писатель как профессия исчезла. Пропали писатели, которые зарабатывают только литературой и не должны ни на что отвлекаться. В лучшем случае есть литераторы — те, кто зарабатывает еще и эссеистикой, публицистикой, не ходя в офис или редакцию. Исчезла профессиональная широкая литература. Со всеми последствиями в виде легкой гуманитарной катастрофы. Конечно, что-то делать надо.
Вот только в посыпавшихся сейчас предложениях больше — от советской разнарядки и указиловки. Большевики на заре своей власти пытались устроить писательские комбинаты: согнать всех в редакции, усадить в ряд, выдать по машинке — и пусть себе строчат с девяти до шести. Зарплату дали, комнату в общежитии выделили, паек выписали, сочиняй — не хочу. Не смогли!
Да и сам упор на собрание новой литературной элиты по какому-либо иному признаку, кроме таланта, мастерства и читательской любви, очень сомнителен. Я целиком разделяю негодование тем, что у нас сложилось в литературе влиятельное либеральное лобби и власть над литпроцессом захватила либеральная номенклатура. Я писала об этом задолго до того, как обсуждать проблему стало модным.
Однако на нынешние события в литературе я смотрю с опасением. Сначала не совсем конкурентно формировалась у нас «либература», куда брали за правильность взглядов, хорошее лицо и одобряемые дружеские связи. Теперь в литературу будут брать за другие правильные взгляды и другие связи. Пошла Z-поэзия, пошли фестивали. Блестящий, без преувеличения, и большой русский писатель Захар Прилепин стал собирать вокруг себя новую литературу, стоящую на принципе «Плохонький, да СВОй». Кто только в эту литературу не лезет! Сразу вспомнила слово для шельмования — «попутчики». Тогда тоже, на волне перемен, всякие полезли. И теперь.
Прилепин этого не видит? Сомневаюсь. Зачем ему строить такую литературу? Ему мало, что сам попал под раздачу? Недавно движение «Сорок Сороков» потребовало изъять его роман «Санькя» из школьной программы как оппозиционный. Не пора ли писателю Прилепину охолонуться?
Мы ждали, молились. Дождались! Началось обновление.
И что дальше? Мы стоим перед выбором: или в РАПП (Российскую ассоциацию пролетарских писателей) на полный рабочий день загнать писателя, книжную политику передать полностью под контроль государства с правильными общественниками и гонорары платить по тарифной сетке, или смотреть, как вместо либеральной шерочки с машерочкой лезут на плечах Прилепина и на паре талантливых стихов Анны Долгаревой в литературу все подряд? А если плохо будем себя вести, увидим сразу то и другое. Когда все в РАПП и на тарифе, но при этом некоторые равнее и уже образовали новую номенклатуру.
А нам зачем шило на мыло менять? И мыло — на шило? Только затем, что это наше, посконное, русское мыло, сваренное с любовью к России?
Извините, среди бездарных людей полно честных, благородных, патриотичных. Не надо впадать в грех отчаливающих от нас либеральных писателей, которые считали, будто свой всегда хороший и всегда талантливый.
Нельзя ли вообще оставить литературу в покое лет на десять? Чтобы ни условных либералов искусственно не надували, ни патриотов? Дайте жить всему. Придумайте механизм, как бить по рукам за любое нарушение конкуренции в литературе. Не надо мурыжить и пристраивать эту литературу от Минцифры в Минкульт и обратно.
Придумайте своего рода литературную ФАС, чтобы следила за строжайшим соблюдением конкуренции. Чтобы вообще без телефонного права, без протаскивания в печать друзей, без выписывания им премий и положительных рецензий. Чтобы за сговор при выдвижении на премию или допечатке тиражей поддавали, как за подскок цен на яйца. А то и больше. Потому что мы в нашей стране по каким только ценам яйца ни видели и к ним приноровились.
Боюсь, что к литературе, десятилетиями стагнирующей без живой конкуренции, мы приноровиться не сможем. Люди перестанут ее читать. Мы станем нечитающей нацией, русские превратятся в народ без современной литературы. Об этом, кажется, на круглом столе в Госдуме никто не сказал.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.