Цивилизация
Последнее громкое выступление Всеволода Чаплина практически везде цитируют так:
«Гуманизм — это идеология, ставящая грешного человека в центр вселенной. Это предтеча религии антихриста. Не случайно западные воинствующие атеисты называют себя именно гуманистами».
Между тем первая часть первого предложения зачем-то отрезана. Зачем? Оригинальная фраза звучит так: «Гуманность, человечность — это христианская ценность, тогда как гуманизм — это идеология, ставящая грешного человека в центр вселенной». Что в этой фразе не так? Но первая часть предложения оттяпана по самое «тогда как». И уже в таком сокращенном виде критикуется.
Чаплин — I-love-to-hate-you-человек, удобная для ненависти личность. Чаплин — покруче «Левиафана» будет, и художника Павленского, и Проханова и, может быть, он даже круче самих Пусси Райот.
Его акционизм крайне интересен. Его слово обладает огромной притягательностью, уникальным свойством быть моментально переврано, размножено в миллионах тиражей, превращено в мем. Его слово отзывается так своеобразно, что можно завидовать.
Это еще надо уметь сказать так, чтобы тебя так цитировали.
Дальше, по существу... Увы нам — оригинальный текст священника непротиворечив, логически безупречен, занимает прочное и достойное место в христианской традиции, и улюлюкать по его поводу, не исказив, не получится.
Действительно, у верующих иначе расставлены акценты. Антропоцентризм (человекоцентризм) вообще сильно отличается от теоцентризма (богоцентризма). Для верующего смерть — не финал. Для верующего не существует такого жирного акцента на этой жизни.
Верующий не трясется, как скупой рыцарь, над сохранением своей жизнишки. У него — другие ценности.
Правда, дальше Чаплин обходится с фразой Достоевского о «слезинке ребенка» тоже не совсем благородно, так же, как обошлись и с ним.
Эта #слезинкаребенка, точно так же как #красотаспасетмир, — это благороднейшие дамы, ушедшие к черту проститутками на панель. Никто этих фраз не прочел, не понял, а суют их всюду. Я уж молчу, что после «Красота спасет мир» всегда следует реклама блефаропластики или имплантов груди. Никого не волнует, что у Достоевского речь о той Красоте, которая Спасает. Ну, внешняя-то красота не спасает точно.
Так же и слезинка ребенка — вовсе не сентиментальная слащавая фраза, а глобальная мистическая проблема. Вот случилось в мире запредельное бессмысленное (не во славу Господа) страдание. Куда его теперь девать? Оно слишком много весит на мистических весах. Чем его уравновесить? Так что Всеволод Чаплин спорит все-таки не с Достоевским, а с пошлой традицией прочтения этой фразы. Берет слезинку ребенка как знак мещанских ценностей. Но слезинка — она ж не из рекламы памперсов. А из Федора Михалыча все-таки.
На вопросе о «страдание vs благополучие» спотыкаются все. Какой должна быть наша жизнь? Должно в ней быть страдание? Или его специально попы выдумали, чтоб народ охмурять?
Вчера увидела, как интеллектуальный российский фейсбук злобно рвет на части одну христианскую притчу: «Некий старец Антоний с учениками остановился на ночлег у богатого человека. Тот накормил их и показал свои амбары, полные всякого добра. Старец спросил богатого: неужели ты не страдал? Богатый ответил: нет, ни разу. Мои богатства год от года только растут. Старец заплакал и сказал ученикам своим: пошли отсюда, братья, этого человека ни разу не посещал Господь». Вот же она, черная средневековая пропаганда христианского аскетизма, под видом которого жиреют попы! Вот же опиум под видом благостной притчи!
Но ведь сытость, благополучие — вернейший и единственный признак отсутствия духовной жизни. Легче верблюду, так сказать... Вот и Чаплин считает, что комфорт, здоровье, отсутствие страданий — признаки того, что человек духовной жизнью не живет. И надо сказать, что он так считает не один.
Вне христианской традиции, к примеру, Виктор Франкл говорит, что смысл жизни можно искать: в творчестве, любви и в страдании. Об этом же пишет другой психиатр — Ирвин Ялом. Чаплин воюет именно с философией Просвещения (которая до сих не издохла), с его приматом разума, с его верой в цивилизацию. А также Чаплин воюет с интеллигенцией.
...Когда Просвещение было еще маленьким и миленьким, подавало большие надежды — уже тогда возникали небольшие тревоги и подозрения, что ребеночек вырастет кривеньким. Руссо с Вольтером уже ругались не на шутку. О чем?
Эта ругань случилась еще тогда, когда можно было верить в разум в человеке.
Еще до всяких Первой и Второй мировой войн, до Гитлера, холокоста, газовых камер, до ИГИЛ (запрещен в России. — «Газета.Ru») и отрубания голов перед телекамерами, и даже до самой французской революции.
Вольтер обозлился на Руссо. Милейший, прекрасный Руссо показался ему опасным совратителем. Вольтер увидел в нем, в чувствительном душке, что-то страшное. Руссо зовет людей слушаться стихийных импульсов, не пропущенных через критику разума. Спор получил новую актуальность довольно быстро. Уже во время французской революции, которую делали поклонники Руссо, повылазило из культурных щелей что-то такое иррациональное и отвратительное — что сторонники Вольтера не понимали, как это вообще объяснять.
В XXI веке вроде всем ясно стало, что ИГИЛ не просветишь, ибо... ну, не просветишь. Эта та цивилизационная ветвь, которая ну не сливается с европейской.
Так нет же, по-прежнему есть люди, которые верят в Разум, в разумное в человеке, что все КАК ОДИН цивилизуются по образцу европейцев и запузырятся в благополучное разумное комфортное счастье. И ИГИЛ тоже запузырится? Да?
«Ты себя в счастливцы прочишь, а при Грозном жить не хочешь? Не мечтаешь о чуме флорентийской и проказе?»
Надо сказать, что христианство всегда боролось с Просвещением. Просвещение взяло христианские ценности и профанировало их. При внимании к человеку оно как раз принижало ценность человека, превращая его в хорошо одетую и вежливую гориллу. И второй враг христианства и Чаплина — это так называемая интеллигенция. И тому, и тем он дал достойный отпор.
Но даже после победы Чаплина над интеллигенцией и гуманизмом у меня остается вопрос: а время ли сейчас добивать интеллигенцию и гуманистические ценности? А не надо ли с гуманизмом погуманнее именно сейчас?
Оказывается, что даже романы «12 стульев» и «Золотой теленок» в свое время воспринимались совсем не так, как, скажем, в 1980-е, на пике их популярности, и не так, как сейчас, когда об этих талантливых текстах почти забыли. В 1930-е годы они воспринимались как пинок в лежачего. Потому что интеллигенция уже повально валялась на полу. Философский пароход отплыл аж в 1922 году. Так было положено начало верного отношения к интеллигенции. И к тому моменту, когда резвились остроумнейшие Ильф с Петровым, — интеллигенты были уже повсюду выгнаны с работы и брошены женами, так что Васисуалий Лоханкин воспринимался как издевка и как заказ. Вот такой неожиданный взгляд из того времени.
Лежачие — это сейчас не только интеллигенты, но сами гуманистические ценности, в любом виде.
И хотя они ничего хорошего не заслужили и несут свою ответственность за все происходящее — но так уж надо ли их пинать сейчас? Потому что теперь наступает какая-то совсем новая эпоха, неведомая Вольтеру, не снившаяся Руссо, в который наш главный враг — вовсе не просвещение, прекраснодушие и близорукость... Ибо, как говорится, легче всего смеяться над тем, кто уже задушен.
