Цивилизация
Ультраправые евроскептики похитили Европу. Похитили скорее у надоевших евробюрократов. В этом смысле голосование за крайне правых и националистов на выборах в европарламент — протестное. Против тех самых евробюрократов. Но результат налицо.
Великобритания, Дания и особенно Франция — вы одурели! (Как говорил по схожему поводу, обращаясь к России, после парламентских выборов 1993 года и успеха ЛДПР Юрий Карякин.)
На контрасте с Европой сработала Украина, правда, на выборах несколько иного типа. На выборах, которые разом обрушили всю пропагандистскую мифологию российского агитпропа. Оказывается, украинцы вовсе не «бандеровцы»: Тягнибок и Ярош, ставшие символами всего украинского, которыми пугают детей в России, набрали около 1% голосов. Активная часть населения Украины, как выяснилось, даже очень и очень в разуме.
Правоконсервативный европейский крен ее пока не коснулся. Возможно, потому, что она еще не в Европе. И в состоянии полувойны.
Европейский правый крен — старая тенденция, созревавшая медленно, но верно на всем европейском пространстве, от Франции до Венгрии. И все равно даже ожидаемые результаты ввергают в шок. «Национальный фронт», партия Марин Ле Пен, победил во Франции на выборах в европарламент, обойдя бывшую партию Саркози UMP и партию социалистов президента Олланда.
Во Франции это дело называют seisme — подземный толчок, землетрясение. Французы посмотрелись в зеркало и не узнали себя, как будто эти выборы происходили не с ними.
Хотя французские социологи говорят о том, что взрывная смесь готовилась заранее и не могла не поднять на воздух все представления французов о самих себе. Во-первых, президент, его партия и правительство не показывают никаких положительных результатов в своей работе и крайне непопулярны. Le Figaro пишет об унижении Олланда. В рядах правой UMP, Союза за народное движение — разброд, шатание и кризис лидерства. Они могли бы работать с повесткой дня ультраправых, например играть с темой засилья мигрантов. Но поскольку союз не так давно уже был у власти, рядовой избиратель предпочитает третью силу, гораздо более вульгарно и откровенно играющую на том же поле.
Многолетняя партийная дуополия надоела французам — приветствуются новые, но при этом популистские игроки. Никто не отменял кризис и неснижающуюся безработицу. Ну и наконец, ультраправый избиратель во Франции — самый активный и «неравнодушный».
Ультраправый поворот — это, конечно, прежде всего реакция на великое переселение народов. Чужих, да еще селящихся рядом под одобрительное улюлюканье «либерастов», не любят нигде, и в этом, кстати, причина поправения и российского избирателя. (Лет двадцать назад было популярно словосочетание «право-левая оппозиция» — казавшаяся парадоксальной уния коммунистов и ультранационалистов; как выяснилось, ничего более естественного, чем этот союз, воплощенный теперь в образе действующего президента РФ, в российской политике не было и нет.)
Повсеместная «чернофобия», кстати говоря, возвращает к жизни потускневший и, казалось, уже сожранный молью истории антисемитизм.
Совсем свежее мировое исследование Антидиффамационной лиги показало, что 27% населения мира — антисемиты, а почти половина опрошенных никогда не слышали о холокосте.
Самой антисемитской страной в Европе оказалась Греция, где таких взглядов придерживаются 69% населения. Кстати, именно на этих выборах представители греческой неонацистской партии «Золотая заря» впервые вошли в Европарламент.
Наименее антисемитская страна в Европе, при этом весьма дружелюбная по отношению к мигрантам, — Швеция (всего 4% антисемитов). И для объяснения этого феномена недостаточно ссылок на нордический характер, потому что у соседей, норвежцев и финнов, уровень антисемитизма выше — по 15% (в Исландии показатель достиг 16% — вот им-то что до евреев?). Да и «инородцев» в Швеции много. В Стокгольме это не так заметно. А вот если вы за сорок минут доедете на электричке до университетского города Упсала, то вам покажется, что вокруг — фестиваль молодежи и студентов 1957 года. Правда, большинство мигрантов, к слову, неплохо работающих в сфере обслуживания и использующих в своем нелегком труде первоклассный английский, явно не студенты.
Во Франции, длинной вереницей идущей за Марин Ле Пен, уровень антисемитизма вполне соответствует электоральной практике — 37% антисемитов. В католически-консервативной Польше, очищенной от евреев в годы холокоста, — 45% (столько же в братской Сербии). Для сравнения: в России — 30%.
На Украине антисемитов больше, чем в России, на 8%, что, впрочем, не сказывается, как мы видим, на электоральных предпочтениях украинских избирателей, то есть активных граждан, которые ответственнее и цивилизованнее обывателя-конформиста. Уровень антисемитизма (а это критерий в целом ксенофобских настроений) на Украине и во Франции практически одинаковый, однако электорат принципиально разный.
Так что уход в «правый сектор» (организация запрещена в России) грозит не столько Украине, сколько Европе.
Можно иронизировать по поводу того, что в Европу-то Украина и движется. Но во-первых, движение навстречу России, заключающей себя в Бермудский треугольник православия-самодержавия-народности, не спасает от роста влияния ультраправых. Во-вторых, при всем поправении рассерженного обывателя-избирателя в некоторых европейских странах ультраправые взгляды и партии по-прежнему считаются неприличными в этическом и политическом смыслах. А значит, маргинальными.
Сближение внутриполитических векторов в Европе и России, впрочем, никак не помогает взаимопониманию российских и европейских обывателей. Логично, что ультраправого интернационала не получается. Потому что ультраправые смотрят на любого иностранца, тем более если он националист — «патриот», как на врага.
