Меньше, чем поэт

До сих пор жаль первое издание «Треугольной груши» 1962 года с автографом автора, которое у меня зажал в студенческие годы один «поэт», партнер по выпиванию жутковатого болгарского напитка типа красное вино под справедливым названием «Медвежья кровь». Андрей Вознесенский занял обидное 17-е место в списке лучших, талантливейших поэтов XX века, составленном по опросу Левада-центра. Впрочем, это место не покажется столь обидным, если учесть, что всего лишь строкой выше оказался человек, которого Андрей Андреевич считал своим учителем – Борис Пастернак.

Поэт, который и в самом деле «весь мир заставил плакать над красой земли своей», — 16-й в «рейтинге». Дело, наверное, не в том, что его стихи, как он сам определял, «до сорокового года» сложны для восприятия. В конце концов, Анна Ахматова и Марина Цветаева заняли, соответственно, 4-ю и 5-ю строчки, а простой пролетарий умственного труда едва ли возьмет с первого раза штурмом что-нибудь чуть менее попсовое, чем «…и не краснеть удушливой волной», известное ему из ежегодного урока «Иронии судьбы». Проблема в образовании, причем среднем. И в гендерном восприятии поэзии. В том смысле, что в среднем по больнице, то есть России, поэзия – это и есть «школьные» и отчасти опошленные Сергей Есенин и Владимир Маяковский (первая и вторая строки «рейтинга») и Владимир Высоцкий, звезда эпохи, которая все никак не уйдет. А теперь еще и киногерой «патриотического» кино. Ахматова и Цветаева – это гендер в чистом виде. Социологи отмечают способность женщин чаще называть поэтов – они это делают лучше, чем мужчины. Им же обязана своим 13-м местом Белла Ахмадулина. (Фактор «Иронии судьбы» в данном случае тоже не следует сбрасывать со счетов.)

Характерны сравнительно высокие места по преимуществу детских поэтов – вряд ли средний респондент соцопросов ценит переводы Маршака: Самуил Маршак – восьмой, Корней Чуковский – 11-й, Агния Барто – 14-я. Йес, йес! – она опередила Сергея Михалкова, он 15-й.

Но зато Михалков на строчку опередил Бориса Пастернака – и лично у меня это любимейшее место в «рейтинге», говорящее о российском народе, в девичестве – новой исторической общности, советском народе, практически все, что нельзя измерить общим аршином или высказать словами. Пусть и в прозе. Дядя Степа бьет зануду Спекторского…

Остатки школьной программы – Александр Блок 6-й. Оттуда же, не из трагической судьбы, не из «Нового мира», не из пронзительных поздних стихов – Александр Твардовский (12-е место). Рудименты шестидесятничества – Булат Окуджава (7-е место – за счет россиян старше 55 лет), Евгений Евтушенко (9-й), Роберт Рождественский (10-й). Последний еще отчасти и по песенному ремеслу – оттуда, откуда и Михаил Танич (19-е место), к примеру, обошедший на две позиции Осипа Мандельштама. Любители поэзии точно рухнули с дуба «со звуком острожным и глухим плода, сорвавшегося с дерева» — притом, что Михаил Исаевич действительно прекрасный поэт-песенник, один из символов массовой культуры советской эпохи. Но Мандельштам – 21-й!..

Нобелевский лауреат Иосиф Бродский занял 23-е место, с трудом обойдя «на морально-волевых» Андрея Дементьева и Эдуарда Асадова, уступив Александру Галичу (удивительно, что он вообще есть в «рейтинге»). Это второе мое любимое место в списке. В общем, отвечая на вопрос аутсайдера Пастернака, «какое, милые, у нас тысячелетье на дворе», смело можно говорить: «темные века».

Этот дикий коктейль советской школы, телевизора разных десятилетий, популярных песен и суррогатов поэзии сформировал поэтические представления россиян. У них есть Рождественский, Танич, Дементьев, Асадов. Зато нет Николая Заболоцкого, Даниила Хармса, Арсения Тарковского, Бориса Слуцкого, Давида Самойлова.

Если провести углубленное качественное исследование, не сомневаюсь, что большинство любителей поэзии скажут: Нобеля Пастернаку и Бродскому дали враги нашей власти из политических соображений, травили Бориса Леонидовича за дело, а в ссылке был Иосиф Александрович ровно потому, что тунеядец и есть. Да еще и иностранный агент, что и подтвердилось впоследствии. Особенно в соответствии с веяниями последнего времени.

Когда-то поэт в России был больше, чем поэт. Следы чего можно найти в девятом месте автора этой крылатой фразы. Теперь он меньше, чем поэт. И его просто не существует. «Только синь сосет глаза», как писал обладатель золотой медали «рейтинга» лучших поэтов XX века.