Цивилизация
Про Франсиско Франко ходил такой анекдот. Будто сидит он за рабочим столом. Справа от него — стопка бумаг с надписью «Проблемы, которые решит время», слева — с надписью «Проблемы, решенные временем». Единственная его работа — перекладывать бумаги справа налево. Примерно так все эти годы решалась проблема самого Франко — перезахоронение останков в знак окончания его эпохи, все еще живущей, как железный осколок, в национальной памяти.
Процедура перезахоронения состоялась 24 октября как раз в соответствии с законом о национальной памяти и после 16 месяцев административной и юридической канители. А на самом деле — политической.
Останки диктатора были перевезены на военном вертолете из часовни в скалах Валье-де-лос-Каидос (мемориал «Долина павших») на кладбище Мингоррубио, где покоится супруга диктатора донья Кармен. Пожалуй, лучшее ее фото — это где она ревниво-кисло приглядывает за каудильо, тепло приветствующего Эвиту Перон…
В нашей медиа-среде естественным образом заново развернулась дискуссия о выносе мумии Ильича из мавзолея. При всех очевидных аллюзиях, надо признать, что наше, отечественное перезахоронение, имевшее и до сих пор имеющее прямое отношение к сложностям национальной памяти, уже состоялось: ровно 58 лет назад, когда в ночь с 31 октября на 1 ноября под грохот репетиции парада на закрытой якобы по этой причине Красной площади восемь офицеров перенесли товарища Сталина из общей опочивальни с Лениным и захоронили в саркофаге из восьми же бетонных плит.
Утверждается, что кое-кто из присутствовавшего начальства неполиткорректно зарыдал. Неполиткорректно, потому что 30 октября, на XXII съезде КПСС, в только что отстроенном, с иголочки, Дворце съездов, идя навстречу многочисленным пожеланиям трудящихся и по инициативе ряда партийных организаций, тело тирана единодушно было решено вынести из Мавзолея.
Пиар-сопровождение было организовано безупречно, в том числе с публикацией на первой полосе «Правды» взволнованной речи старой большевички, лагерной сиделицы и подруги Владимира Ильича Доры Лазуркиной. Выступая, Дора Абрамовна сообщила, что она всегда мысленно советуется с Ильичем. И, давеча посоветовавшись с его призраком, пришла к выводу, что Ленину некомфортно лежать рядом с таким соседом:
«И я считаю, нашему хорошему, прекрасному Владимиру Ильичу, самому человечному человеку, нельзя быть рядом с человеком, со Сталиным, который, хотя и имел заслуги в прошлом, до 1934 года, но рядом с Лениным быть не может».
В стенограмме отражена реплика Никиты Хрущева: «Правильно!» Далее — «бурные, продолжительные».
Ленин не то чтобы нейтрален для национальной памяти, он все еще в ней пребывает, но живее всех живых в сегодняшних дискуссиях, разумеется, Сталин. В отношении выноса-невыноса Ленина наблюдается паритет: по данным Левада-центра (ноябрь 2017 года), 41 процент за вынос, 41 процент за сохранение мумии на месте, рядом с катком, гламурным ГУМом и руководящими работниками администрации Кремля.
И вот что поразительно — опрос испанского агентства Socio Metrica показывал такой же паритет по отношению Франко: 42 процента респондентов были за перезахоронение, 42 против. Однако нынешним российским властям, в отличие от испанских, во-первых, не было смысла будоражить общественное мнение и давать лишнюю возможность Компартии порезвиться в пиар-пространстве.
Во-вторых, для сегодняшней российской национальной памяти Ленин не Франко. «Наш» Франко — это Сталин.
60 процентов респондентов Левада-центра в 2017 году высказывались против перезахоронения лежащих в кремлевской стене, в том числе, получается, и Сталина, над могилой которого — внушительный бюст, появившийся в 1970-м, во время «бархатной» ресталинизации. Коммунистам есть куда приходить ежегодно с цветами… Страна управляется из некрополя, но общественное мнение склонно к индифферентному консерватизму: ну, лежат — и лежат себе, ничего страшного.
У нас даже толком не отмечалось столетие Октябрьской революции, потому что сегодняшняя идеология не подобрала к ней правильные ключи, а идея РПЦ, согласно которой дата должна была знаменовать примирение красных и белых, как-то мало кого вдохновила. В общем, с облегчением проскочили сложную дату.
Смысл же перезахоронения Франко все-таки не совсем в примирении. Примириться с диктатором, при котором каждый десятый испанец сидел в лагерях, невозможно. Премьер-социалист Педро Санчес высказался следующим образом: «Сегодняшняя Испания — это продукт прощения, но она не может быть продуктом забвения».
Характерно, что 70 процентов испанцев считают перезахоронение политическим ходом Санчеса в преддверии очередных непростых парламентских выборов, но, тем не менее, очевидно, что пока мемориал сохраняется как «место памяти» (термин французского историка Пьера Нора), пребывание в нем диктатора превращало «Долину павших» прежде всего в мемориал победителя-каудильо.
Как писал биограф диктатора Пол Престон, каудильо с самого начала строительства часовни в Валье-де-лос-Каидос увлеченно следил за ходом работ: «Франко представлял себя исторической личностью, равной Филиппу II» — именно при нем в XVI веке началось строительство величественного дворца Эскориал в честь победы над французами во Фландрии. Там же, в Эскориале, Филипп II и покоится.
В 1975-м каудильо и сам «лег» в «Долине павших», устрашающем памятнике тоталитарной архитектуры, который строили 20 тысяч политзаключенных, прямо под крестом (вес 181 620 тонн, высота 150 метров). И ведь что важно: Франко упокоился рядом с перенесенным в мемориал основателем Фаланги Хосе Примо-де-Риверой, расстрелянным республиканцами в 1936 году в Аликанте. Для каудильо Примо-де-Ривера играл такую же роль, как Ленин для Сталина. Роль «основателя», чуть ли не обожествленного. И вот главный фалангист так и остался лежать в «Долине павших».
Ведь и у нас Сталина вынесли, а Ленин остается. Как говорилось в одном анекдоте: Ленин умер, а дело его живет, лучше бы было наоборот.
Франко умер, а дело его живет, в том числе в росте популярности ультраправой популистской партии Vox.
На кладбище Мингоррубио прибыл еще один призрак из прошлого, 87-летний Антонио Техеро, ключевая фигура попытки государственного переворота 1981 года с захватом здания конгресса депутатов. Тогда подполковник Гражданской гвардии Техеро крикнул: «Всем на пол!». Распоряжение не выполнили премьер-министр Адольфо Суарес, человек, выводивший Испанию от диктатуры к демократии, и глава Компартии Сантьяго Каррильо, который даже демонстративно закурил. Потом Техеро долго сидел в тюрьме, был выпущен, и вот теперь крепкий, загорелый, усатый старик с лицом несмирившегося сталиниста появился на вторых похоронах своего кумира в строгом черном костюме.
Родственников Франсиско Франко на кладбище сопровождал сын мятежного жандарма священник Рамон Техеро. Внуки и правнуки каудильо развернули предусмотрительно прихваченный с собой так называемый «доконституционный» флаг франкистской Испании с устрашающим черным орлом и фалангистскими символами. А над «Долиной павших» женщина, вставшая на горе прямо напротив гигантского креста, развернула флаг республиканской Испании — тоже красно-желтый, но с третьей — пурпурной — полосой внизу.
Война памяти и флагов продолжается. Еще рано перекладывать историю франкизма в папку с надписью «Проблемы, решенные временем». Как, впрочем, и историю сталинизма.
