Театр религиозных действий

Два спектакля идут в Москве в двух разных театрах: «Язычники» в Театре.Doc и «Фундаменталисты» в Центре имени Мейерхольда. Их поставила режиссер Валерия Суркова, в том и другом играют Елена Нестерова и Валентин Самохин. Правда, в «Язычниках» есть еще четыре актера (один появляется только в видеозаписи). Выглядит все это как дилогия, но между ними нет ничего общего, кроме того, что оба спектакля — о христианстве и нашей современности.

Только один из них рассказывает, как спорят верующие с агностиками сейчас, а второй — о чем верующие начнут спорить меж собой, когда нынешние скандальчики отойдут на второй план и люди начнут задумываться о самой сути своей веры.

Первая пьеса принадлежит недавно погибшей молодой писательнице с Украины Анне Яблонской. Заранее предупреждаем: ее не стоит смотреть тем, чьи религиозные чувства легко оскорбляются, и тем, кто не хочет слышать со сцены все лексическое богатство русского языка.

Сюжет пьесы очень прост: живет одесская семья своими заботами — небогатая, не очень дружная и не очень счастливая, но все не хуже, чем у людей. О Боге за множеством забот просто не думают — и тут к ним приезжает погостить бабушка, которая последние лет десять провела по разным монастырям. Бабушка все знает, на любой вопрос у нее есть ответ, от всех болезней есть с собой святыньки и благословения старцев, а главное, она очень любит свое семейство, она готова вести его к земному процветанию и небесному спасению. И она точно знает как.

Сначала ее наставления и благословения раздражают, но, оказывается, они работают! По вере вашей да будет вам — это именно про нее. Находится работа, заключается сделка, и даже сосед-алкоголик бросает пить. И только дочка-подросток, как и положено подросткам, живет совершенно своей и какой-то уж совсем неблагочестивой жизнью, а на попытки отформатировать ее — грубо огрызается.

А потом в семье происходит горе, и становится понятно: эти люди в упор не видели друг друга. И когда они заговорили о Боге, когда постарались вписать себя в предложенные рамки — они не стали друг другу ближе. Скорее даже наоборот: назвали любовью готовые формы, и любить друг друга живыми, настоящими им уже и не очень-то и надо.

А что до успеха в делах и целительных святынь — так что, если точно такой же силой обладает и языческий идол? Что, если «по вере вашей да будет вам» — это бывает по-всякому? Помолишься перед иконой — будет здоровье от иконы, спляшешь перед идолом — от идола. Кому же молиться?

И вот тут начинаешь задумываться. Да, бабушка в семье православная, ведь эта семья говорит на русском языке. А если бы они были татарами, или бурятами, или индейцами майя, если бы другими были у них обряды и святыни — разве это была бы не та же самая история, только в иных декорациях? Что такого особенно христианского в этой истории? Да ничего. И тогда кто тут язычник — только ли тот, кто молится идолу, или всякий, кто обращается к высшим силам в поисках здоровья и удачи в делах, но в упор не видит самых близких ему людей?

Пьеса не дает однозначных ответов, в ее финале каждый нашел в жизни что-то свое. Все опять не очень богаты и не очень счастливы, но все стали чуточку более настоящими — хотя, кажется, ничуть не более верующими, чем были вначале.

Вторую пьесу, «Фундаменталисты», написал финский драматург Юхи Йокела. Она по большому счету именно о том, насколько религиозные люди бывают настоящими, — но вот ее двух главных героев язычниками никак не назовешь. Это именно христиане, протестанты из благополучной европейской страны. Мужчина и женщина встречаются после двадцатилетней разлуки — и между ними постепенно происходит все то, чему они не дали произойти в своей юности. Хотя вообще-то они собрались устроить богословскую дискуссию.

Фундаменталисткой, собственно говоря, можно назвать только Хейди. Таких пламенных верующих немало во всех христианских странах, есть они и в России: они прочитывают Библию строго буквально и любую иную ее трактовку считают богохульной. А главное, они живут тем, что прочитали, и тут уже не бытовые святыньки, как у одесской бабушки, — тут обращение на каждом шагу к Иисусу, тут развернутая проповедь единственно верного учения.

Маркус, напротив, либерал из либералов. Он прекрасно понимает, сколько условностей и противоречий содержат древние тексты, и вообще, христианство для него ценно не древними преданиями, а той прогрессивной ролью, которую оно сыграло в истории. А чтобы оно продолжило ее играть и в дальнейшем, его следует осовременить, отказавшись от всего лишнего и поставив на первое место борьбу за права человека.

Как для Хейди не очень интересен живой и конкретный человек, так Маркус, похоже, не особо нуждается в Боге. Но вот свои собственные идеи и трактовки — за это они и стоят насмерть. Даже когда понимают, что отчаянно влюблены друг в друга. Но что такое примитивная плотская любовь по сравнению с великой идеей? Так, мелкое обстоятельство жизни.

И начинаешь понимать: из неуютного и непредсказуемого мира реальных событий и осязаемых вещей они ушли в мир чистых сущностей, тонких переживаний, абстрактных идей. По сути, оказались на грани безумия. Для одной непереносимо брать на себя ответственность и принимать решения, а другой, напротив, не может терпеть никакой привязанности, никаких ограничений — и религией они, по сути, называют свои собственные психопатологии. Так нередко бывает в жизни.

А где же норма? Где же он, жизнеутверждающий позитивный образ правильного верующего, который верно расставит все акценты, произнесет качественную проповедь и собственным примером укажет верный путь ко спасению?

Слава Богу, ни в одном из двух спектаклей такого нет. Все-таки театральная сцена — не амвон проповедника, она скорее показывает нам, какие мы есть, но не какими мы в принципе должны быть.

Хотя две зрительницы «Фундаменталистов», похоже, не поняли этой разницы. Когда актер поднялся на некое подобие кафедры и стал произносить речь, они решили, что попали на собрание некоей религиозной секты под видом спектакля, повозмущались и ушли требовать обратно деньги за билеты. Велика сила искусства!

Два спектакля предлагают нам задуматься над теми сторонами религиозной жизни, которые обычно выпадают из поля зрения самих верующих. Для большинства из них все вопросы и проблемы как будто уже решены, осталось только поститься, молиться, воцерковляться. Но зачем? Что это даст лично мне, как изменит мою жизнь? Насколько это станет частью моей личности, а насколько — маской, ролевой игрой? И что вообще я называю верой в Бога — может быть, неуверенность в себе самом? А может быть, абстрактную ментальную конструкцию?

Очень уместные вопросы во времена, когда мы все чаще слышим про «защиту ценностей» и «оскорбление чувств», и все реже — про Бога и человека.