Цивилизация
В православном информационном пространстве новости что ни день: Москва ссорится с Константинополем из-за Киева. Каждый из патриархатов считает Украину своей законной территорией и приводит каноны в обоснование своей позиции. Но каноны — это не догматы, вечные и неизменные. Это всего лишь нормы церковного права, по сути, письменные свидетельства о том, как епископы былых времен решали возникающие разногласия. Они подвержены изменениям, они порой противоречат друг другу, а порой оставляют пробелы — так, никакие каноны не описывают порядок предоставления автокефалии, то есть полной самостоятельности. А значит, каждый козыряет, чем может.
Константинополь настаивает, что ему принадлежит первенство во всем православном мире. Но если так всерьез относиться к риторике былых времен, пожалуй, придется признать, что первенство в ранней церкви принадлежало Риму. Некогда восточная половина христианского мира разошлась с западной именно в том, как это первенство понимать. И если уж надо поставить над всеми православными христианами единого епископа, который будет разбирать их споры и перекраивать их границы — вполне логично, чтобы это был римский епископ, а не константинопольский. Чем копировать папское единовластие, не лучше ли обратиться к оригиналу? И в конце концов, в четвертом веке константинопольская кафедра оказалась такой же «выскочкой», нарушающей порядок древних патриархатов, какой кажется сегодня Константинополю кафедра московская.
Москва настаивает, что негоже перекраивать границы церковных юрисдикций по образцу политических границ и в угоду нынешним правителям украинских земель. И как будто забывает о том, что именно так она и приняла под свое начало Киев в XVII веке, вслед за очередной перекройкой политической карты и по желанию московского царя.
Ну, а многие православные киевляне сегодня стремятся к полной независимости своей церкви от Москвы — но уверены ли они, что смогут сохранить независимость церковных структур от государственных, что новая автокефальная церковь не станет украинской в первую, вторую и третью очередь, и лишь в десятую — христианской?
Все повторяется в этом мире, а особенно — истории борьбы за власть и территории. И каждый вечно считает справедливым лишь то решение, которое дает ему больше.
Но мой дом в Москве, мой приход — в РПЦ Московского патриархата, и меня волнуют не Киев и не Константинополь, при всей моей любви к этим прекрасным городам. Я вижу, как во всей этой истории руководство моей собственной церкви последовательно загоняет себя в угол и лишает возможности маневра. И не надо мне, пожалуйста, говорить, мол, «остальные еще хуже» — даже если это так, это отговорка для гопника, а не утешение для христианина.
Украинскому церковному расколу более четверти века. Все эти годы канонически безупречная Московская патриархия повторяла только одно: «настоящая церковь — это мы, покайтесь перед нами, и тогда мы решим, что с вами делать». Эта позиция может быть правильной, но она совершенно точно не работает. Сегодня Константинополь предлагает свою модель преодоления раскола, и она может быть в корне неверной. Но он смог предложить ее только потому, что четверть века ничего существенного так и не предложила Москва. И резко отвергая его действия сегодня, так ничего и не предлагает взамен.
Я частенько слышу сегодня: в случае предоставления украинским православным автокефалии начнется война. И я не могу понять: вы что, не заметили, что война идет уже пятый год и конца ей не видно? Что последовательность событий ровно противоположная: сначала началась война на украинской земле, и в результате этого обострилось прежде довольно вялое стремление к автокефалии? Может быть, стоит начать с того, чтобы почувствовать эту боль, признать это смятение — ну и для начала хотя бы остановить проповеди о «русском мире» просто потому, что под его лозунгами воюет одна из сторон в этой войне? А если это не сделано — не стоит удивляться резкой реакции.
Слова о том, что мы с украинцами братья и вместе навек, звучат прекрасно. Но они обычно подразумевают: а поэтому мы все будем решать за них, ведь мы лучше знаем, что для них хорошо и как у них все должно быть. Нет, дорогие, так относятся не к братьям, а к холопам. Брат — это человек, за которым ты признаешь право на собственные, пусть даже ошибочные решения. И чтобы сохранить то, что осталось от братства, — стоит прекратить душить братьев в объятиях и позволить им там разобраться самим со своей жизнью.
И самое удивительное, конечно, это прекращение богословского диалога с Константинополем. В сегодняшнем православном мире есть множество вопросов и вызовов, на которые предстоит дать ответ. Он может быть найден только в диалоге с другими православными поместными церквами — а если мы от диалога устранимся (как уже было сделано по отношению к Всеправославному собору в 2016 году), все ответы будут даны без нас.
Игнор и бойкот не приводят к победе, а только к самоизоляции.
Будет ли на следующую Великую Субботу на нашем ТВ трансляция церемонии из Иерусалима? Поедут ли теперь паломники на Афон? Или мы будем замыкаться в горделивой самоизоляции: только у нас неповрежденное православие, нет нам дела до остального мира? Но это путь секты, а не церкви.
А впрочем, это привычный путь. Александр Щипков, второй человек в церковной структуре, отвечающей за отношения со СМИ и обществом, опубликовал в «АиФ» статью, где все расставил по местам. Константинопольский патриархат — марионетка США, еретическое сборище, которое стремится сменить религиозную идентичность россиян, разумеется, руками своих наймитов — либеральных православных, разрушающих церковь на деньги итальянских католиков, а теперь, надо полагать, еще и американских протестантов. Такая задорная передовица из «Правды» сталинских времен, не хватает только чего-то вроде «весь наш коллектив требует расстрелять предателей как бешеных собак». История повторяется в виде фарса — ну ладно, лишь бы не фарша.
Вот же как все стало ясно и хорошо… Не надо думать о проблемах, стоящих перед страной и обществом, да и перед церковью как частью этого общества. Не надо вести трудный диалог с теми, кто думает иначе, не надо выстраивать отношения с единоверцами из других деноминаций. Мы — рыцари добра и света, они — исчадия ада, все на борьбу, кто не спрятался — тому несдобровать. Тоже своего рода итог тридцатилетнего «церковного возрождения» — этот неумолимый, кристальный, чистый сталинский стиль, но теперь уже от имени православия, причем православия со властью.
Наши враги ясны, наши предатели определены — за работу, товарищи?
