Цивилизация
Про неожиданный успех консервативного популиста Трампа говорят, что это, мол, заговорило «молчаливое большинство». Термин вспомнил некогда и сам гремевший на консервативном фронте Патрик Бьюкенен, советник Никсона, Форда и Рейгана, немало сделавший для идеологии республиканцев. Он в 1990-х вел свои президентские кампании под лозунгами, аналогичными трамповским.
Сам же термин впервые употребил в 1969 году Ричард Никсон. Затравленный тогда либеральной прессой из-за войны во Вьетнаме, он развернул ответную кампанию — от имени «великого молчаливого большинства». Мол, вовсе не массмедиа, претендующие на звание мейнстрима, не популярные ньюсмейкеры, превращающие политику в телевизионную попсу, являются истинными выразителями народных мыслей, смутных желаний и открыто не артикулируемых требований. Которые подчас стыдно даже произнести вслух публично, но которые бродят в головах у этого «молчаливого большинства» в ожидании, пока их объявит миру новый, истинный кумир «молчаливой толпы».
Эти мельтешащие на телеэкранах«властители дум и душ», все эти короли на час, неизменно находящие повод остаться еще и на следующий час, и на после следующего, и через неделю, месяц, год, — все эти люди на самом деле ничего не знают об этом нар-р-р-роде, от имени которого они все время трещат. И
очень редко выразитель таких открыто не выражаемых комплексов и фобий этого «молчаливого большинства» сумеет вырваться на сцену.
Из-за кулис его так и норовят схватить за фалды пиджака и утащить назад «режиссеры жизни», чтобы не отсвечивал и не портил «приличным людям» их мудро выстраиваемые комбинации.
Как и Бьюкенен в свое время, Трамп предстает, к примеру, ярым противником новомодного фетиша — так называемой свободной торговли. Всяких этих транстихоокеанских партнерств. Даже если он не разбирается в деталях. Потому что «молчаливое большинство» и он вместе с ним нутром чуют: понаедут чужаки и отнимут рабочие места и деньги у настоящих патриотов, простых работяг.
То же самое с нелегальной иммиграцией. Поэтому с Мексикой надо построить стену, и пусть она за нее заплатит. А «якорных детей» (когда в Америку приезжают рожать, чтобы ребенок по праву рождения получил гражданство, а затем к нему и самим прилепиться) надо запретить.
Произнести вслух нечто подобное призыву запретить мусульманам въезжать в США в сегодняшней Америке вслух публично почти невозможно: столь прочна политкорректность.
Это все равно что назвать афроамериканца негром — забавно, что и у нас стали стесняться этого безупречного с точки зрения русской литературной вежливости и грамотности слова.
Но когда такие вещи произносит с трибуны человек, который того и гляди станет кандидатом в президенты, то мы, «молчаливое большинство», ему радостно похлопаем, конечно. Как и в ответ на выражение откровенного неприятия однополых браков. Хотя он признает, что после соответствующего решения Верховного суда это уже реальность. Его позиция «хочешь делать аборт — делай за свой, а не государственный счет» близка тем, кто ненавидит расплодившихся в Америке иждивенцев, живущих на пособия поколениями.
Какое СМИ мейнстрима сможет сегодня в Америке написать про прибалтов, что если они не могут ужиться с Россией, то пусть сваливают в Африку? Никакая. Только лично Дональд Трамп. Потому что прибалты, согласно общепринятым канонам, — это вечные жертвы российской агрессии и их вечно надо защищать.
Ровно также нельзя так просто сказать, что, мол, «я договорюсь с Путиным». Как минимум надо добавить нечто ритуальное про «репрессивный режим». И про то, что только по отдельным вопросам мы можем быть вместе.
У Трампа, как у любого другого кандидата, есть как развернутые, так и короткие лозунговые ответы на все вопросы, которые интересуют людей.
От медицины (реформу Обамы надо заменить персональными медицинскими страховыми счетами) до новейших технологий (Apple должна подчиниться ФБР и помочь взломать айфон ради борьбы с терроризмом).
От налогообложения (отменить налог на недвижимость, плоскую шкалу не вводить) до создания рабочих мест и минимальной почасовой оплаты (ее не надо повышать, это снизит нашу конкурентоспособность). От владения огнестрельным оружием (право гарантировано конституцией) до финансирования политических кампаний (ограничить влияние «больших денег»и обезличенных так называемых суперфондов). Можно составить целостную картину его политического консерватизма. Она не так страшна, как рисуют его противники от истеблишмента.
Впрочем, хватит про Трампа. Он всего лишь одно из проявлений политического популизма, поднимающегося на волне раздражения традиционными элитами во многих странах. А есть ли у нас «молчаливое большинство»? Если есть, то кто бы мог стать адекватным выразителем его хаотичных мыслей? Так, чтобы в ответ снизу: «Черт, как же правильно он все говорит». А не просто: «Поддерживаем на 86%». Для последнего имеются социологи.
Они же периодически выдают «разблюдовку» народных настроений по отдельным вопросам. Скажем, по той же миграции. Однако список таких вопросов, во-первых, сильно ограничен, во-вторых, формируется исходя из официального контента и контекста общественно-политической жизни.
В свое время Путин уловил настроения тогдашнего, условно, «молчаливого большинства» (можно провести даже определенную аналогию между ним тогда и Никсоном 1969 года), выразив ее известной фразой «мочить в сортире». Социологи ведь так вопрос — про сортир — не формулируют. Путин и позже выдавал оценки, которые свидетельствовали о нем как о политике, интуитивно чувствующем настроения если не «молчаливого большинства», то морального (непримиримые критики режима его назовут агрессивно-послушным) — так уж точно. Опять же трактовка выдаваемых респондентами ответов также остается за профессионалами. Она, что важно, не является содержанием публичных дебатов, публичной политики вообще.
Социологи вам умно растолкуют, что, по их мнению, означает высокая популярность Сталина. Но это все равно останется «борьбой за прошлое», а не публичным обсуждением вариантов будущего.
Или как понимать предпочтения граждан, ставящих демократию и права человека (впору уже добавлять тут подзабытое советское «так называемые» или того пуще «пресловутые, раздуваемые на Западе») все ниже по сравнению со стабильностью и безопасностью, как ее объясняют по телевизору.
Мягко, не бередя полусонное политическое сознание, поведают про традиционный русский патернализм, он же — социальное иждивенчество. Особо смелые намекнут на постсоветские синдромы, их точнее бы назвать постимперскими. Готовность (или неготовность) к социальным протестам обрисуют пастельными, не возбуждающими взгляд и ум тонами. Примерно так отстраненно описывают жизнь насекомых энтомологи. Это все, впрочем, есть соблюдение правил игры. В конце концов социологи не трибуны и не пламенные борцы и быть ими не обязаны.
Раньше, помнится, зажигал, выражая мнение части недопонятых властями масс, Жириновский. Но нынче он превратился в «системного политика», на «русского Трампа» не тянет. Что касается иных претендентов на выражение «истинно народных мыслей», часто балансирующих на грани мракобесия и невежества, то эти персонажи, как правило, выступают с узкой, с позволения сказать, повесткой. Ну там всемирный заговор «Рокфеллеры против Ротшильдов», и наше место в нем, разные оттенки серого и, как правило, невежественного антиамериканизма — собственно, почти все. Ну, плюс еще абстрактно-риторическое «воруют!», сдобренное порционными проклятиями в адрес «либерального блока правительства», который есть зло, живущее само по себе.
Если и есть претензия у таких политиков на создание картины мира, то она убогая и дискретная, в ней недостает слишком многих «пазлов».
Как правило, все же это отдельные номера в политическом цирке. С такой программой с гастролями по стране не поедешь. Надоест. Да и преувеличивают ее носители востребованность этого популистского треша, мне кажется, у массовой публики. Они последнюю путают с массовкой на телевизионных ток-шоу, хлопающей по команде администратора их, как им кажется, «звонким мыслям».
Было бы любопытно, конечно, услышать нечто, кроме невнятного мычания или отдельных вскриков в соцсетях, мнение «улицы» не только по поводу Донбасса, Сирии и лично Надежды Савченко, но и по поводу медицины и образования, интернета и современных технологий, отношений с внешним миром, о китайской или среднеазиатской «угрозах», об отношении к правящей элите и о том, куда нам всем рулить и как. Не просто «воруют, надоели», а как преодолеть эти «отдельные недостатки».
Почему-то уверен, что развернутая позиция по многим замалчиваемым в ведущих массмедиа темам сильно удивит правящий класс. Не столько даже резкостью суждений, сколько неадекватностью на их фоне официальных оценок и предложений по той же тематике. По-английски применительно к критикам Трампа со стороны «системных политиков» это называется outoftouch. По-русски обычно формулируется как призыв «вам бы спуститься с небес на землю».
С одной стороны, можно тут винить власть. Мол, политическая поляна не только подстрижена, но и закатана в асфальт. Но ведь у нас по-прежнему не 1937 год. И такое объяснение не полностью объясняет карикатурную убогость так называемой внесистемной оппозиции, которая еще больше outoftouch со страной, чем некоторые министры — владельцы элитных особняков в Лондоне.
Даже Навальный за столько лет не нащупал ничего, чем можно было бы усилить свою политическую поддержку, нежели публикации об утаенных богатствах обнаглевшей жирующей элиты.
Это как если бы Трамп ездил по стране и рассказывал только о том, сколько Обама и его несравненная Мишель налетали на самолетах за госсчет. Или выискивал бы неприятные моменты в биографиях соперников, и больше ничего.
А может, и нет у нас никакого «молчаливого большинства»?
Или есть, но от его имени не только некому, но и совершенно нечего артикулировать. Оно, как сказал один умный человек про целую страну, «сосредотачивается». Тогда логичен следующий вопрос: и как долго еще?
