Цивилизация
Активисты и добровольцы всем хороши, но для государства наступает момент, когда оно начинает беспокоиться о том, что не в полной мере их контролирует. У нашего государства в силу исторических особенностей момент беспокойства наступает практически сразу, едва о той или иной организации становится известно. Тем более если «что-то пошло не так». Не так, как изначально думали либо стоявшие у истоков чиновники, либо позволившие движению появиться, не удавив его в колыбели как подрывное или экстремистское.
Так, мне кажется, произошло с движением «СтопХам», которое родилось как один из проектов прокремлевского движения «Наши», чтобы стыдить и позорить нарушителей правил дорожного движения, заклеивая в случаях хамской парковки ветровое стекло слоганом «Мне плевать на всех, паркуюсь, где хочу».
Странно, что чиновники, дававшие добро на такую хунвейбинскую резвость, не предусмотрели, что она рискует приобрести антирежимный характер.
Соблюдение/несоблюдение ПДД у нас ведь во многом носит сословный характер. Соответственно, настаивание (да еще в скандальной форме) на их соблюдении есть не что иное, как подрыв устоев. Ведь есть люди, которым правила эти как бы и не писаны.
Едва ли не самые большие хамы на дорогах — персональные водители важных фигур или обладатели всяких «корочек». Сюда же следует отнести и людей просто «авторитетных», разъезжающих с охраной. На днях наблюдал, как на Петровке один такой «чел», привычно пригибаясь и прячась за тучную фигуру охранника, вышел из задней двери лимузина и пошел исследовать то ли ЦУМ, то еще какой бутик или ресторан. Остановка транспорта там, понятное дело, не предусмотрена.
В его авто плюс в джипе охраны так же привычно открыли багажники и закрыли номера фигурами «водил», чтобы не получить штраф.
Хотя что им эти 3 тыс. рублей. Смешно.
Если бы «стопхамы» вдруг оказались рядом, то огребли бы по полной. Но они периодически все же вызывают скандал вокруг водителей высокопоставленных чиновников. А недавно «ославили» олимпийского чемпиона Немова. Тут же по СМИ пошла волна глубокомысленных обсуждений: мол, надо ли позволять такое хулиганство и т.д. Глубокомысленность наталкивает на подозрение, что могут и запретить «самодеятельность». Придумают в Думе повод. Впрочем, инстинкт самосохранения у «стопхамов» работает: они, мне кажется, избегают появляться в особо «привилегированных» местах Москвы, где кушают и веселятся уважаемые люди, пока их «водилы» стоят вторым рядом или просто под запрещающим знаком.
Даже такая ограниченная «самодеятельность» подтверждает еще одну закономерность насчет НКО и волонтеров:
они проявляются там, где «спит» государство.
В данном случае потому, что гаишники не выполняют свои обязанности. Это ведь ГИБДД виновно в том, что у нас «условно-сословное» соблюдение ПДД.
Посмотрим шире. Россия в начале второго десятилетия века пережила стремительный рост волонтерского движения и благотворительности, подтверждая тем самым, что известная «пирамида Маслоу» работает и на наших просторах. Пока шел рост благосостояния людей. Особенно заметным стал рост волонтерства в 2013–2014 годах. В это время как раз в Думе и озадачились вопросом, а не написать ли «законопроект о волонтерстве». А то как бы чего не вышло. Он в первоначальном виде оказался просто восхитителен в своей угрюм-бурчеевщине.
Данные о размахе волонтерства и благотворительности в России при этом разнятся кардинально, в зависимости от источников. Хотя все отмечали их заметный рост до начала нынешнего кризиса, обвала рубля и падения реальных доходов населения. Так, ФОМ оценивал (на 2015 год) число занимающихся добровольческой деятельностью в 7% от взрослого населения (в два раза больше, чем в 2013 году). Институт Coutts, проводивший исследование в 2014 году, установил, что объем крупной благотворительности (пожертвования более $1 млн) в стране превысил $1 млрд. Точных данных по общим объемам индивидуальных пожертвований встретить не удалось. А государство такой статистики не ведет. При том что в стране зарегистрировано более 2500 благотворительных фондов.
По данным CAF Россия, в 2014 году совершали пожертвования 40% населения.
«Русфонд» совместно с компанией «Бизнес-аналитика» дают другие цифры: 23% россиян делали пожертвования в благотворительные фонды, милостыню давали 73%, иные денежные пожертвования — 46% (кроме милостыни). Высшая школа экономики называла тогда же 15% россиян как жертвующих НКО. А вот Левада-центр скептично определил, что лишь 8–9% жителей крупных городов (в провинции цифры меньше) жертвовали деньги НКО или в благотворительный фонд (милостыню давали около 40%). Наиболее распространенный адресат помощи — нищие, больные, бездомные и убогие, а также лица, проходящие реабилитацию или дорогостоящее лечение. Еще экология и животные. Куда менее все однозначно с защитой прав человека, борьбой с коррупцией или образованием. На это дают неохотно и мало.
Теперь достигнут определенный рубеж.
Власти полны решимости поставить НКО и филантропию под неусыпный контроль, а кого нельзя контролировать — закрыть и пресечь.
Согласно предлагаемым поправкам к закону об иностранных агентах, «политической деятельностью» может быть объявлено, по сути, все, что выходит за рамки кухонных посиделок, всякое общение с обществом и государством. Так что не стоит ждать расширения спектра волонтерских и благотворительных организаций. Популярность могут получать разве что отдельные разовые гуманитарные акции. Власти также будут стремиться превратить не удушенные еще как «подозрительные» организации в «квази-собесы» или «подотделы» соответствующих госструктур. Стало быть, неизбежно проникновение бюрократического духа в такие организации и умерщвление живой инициативы снизу.
В идеале чиновники, конечно, сами бы хотели рулить соответствующими денежными потоками, вместив все дозволенные НКО в рамки финансирования государственными грантами. Но до конца, полагаю, это не удастся.
Что точно удастся — это отбить охоту многим потенциальным волонтерам и благотворителям общаться с покрывающимися бюрократической «коростой» организациями.
Все большее число таких альтруистов будет стремиться находить пути помогать напрямую нуждающимся, без любых посредников, которым все меньше доверия. Тем более что из более чем 2500 зарегистрированных благотворительных фондов вовсе не все ангелы с крыльями.
По «масштабам доброты» нашей стране еще далеко до тех, кто уже построил свою «пирамиду Маслоу» и наслаждается ею. К примеру, до Австралии, регулярно занимающей первые места по масштабам благотворительности и числу волонтеров среди населения. Если сравнить по привычке с Америкой, которую мы некогда пытались догнать и перегнать, то, хотя мы в последнее время ее догоняли по этой части повышенными темпами (до кризиса, повторю), делать это еще придется долго.
По итогам 2014 года (более свежих данных нет, статистику по этой части в США ведет Бюро трудовой статистики, госорган), волонтерами регулярно выступали более 25% населения старше 16 лет. Среди белых — более 26%, среди черных — более 19%, хуже всего с этим у испаноязычных --15,5%. Общий объем благотворительных пожертвований за год — более $358 млрд (2% ВВП страны). На частных лиц приходится 72% (у нас, по некоторым данным, менее половины, а ряд источников оценивают такие взносы как менее 10% от общего объема, точной статистики нет), остальное — на частные корпорации и фонды.
Традиционно на первом месте по объему пожертвования религиозным организациям (те уже сами тратят деньги на помощь другим нуждающимися) — 32%, на втором месте — образование, 15% объема пожертвований. Потом идут экология и животные. Если бы американских общественников мерили по нашим меркам, они все без исключения ходили бы в «иностранных агентах» и одновременно в «занимающихся политической деятельностью», под которой у нас понимают всякую общественную.
И в богатой Америке, и у нас волонтеры и филантропы идут в основном туда, где государство либо сознательно «недорабатывает», либо его усилий мало. Правые республиканцы в США так и вовсе считают, что государства должно стать еще меньше в социальных областях, меньше нужно на это собирать налогов, а больше опираться на благотворительность. Мол, люди лучше знают, чем чиновники, кому и как помогать. Ну еще бы, при объеме пожертвований под $360 млрд в год (это более чем в полтора раза выше расходной части бюджета России на 2016 год в долларовом исчислении) можно и так рассуждать, скажут многие у нас.
С другой стороны, они в Америке всегда примерно так и рассуждали по части надобности ограничить государство. И именно поэтому и дошли до почти $360 млрд благотворительных денег в год от граждан и бизнеса.
Наши власти, с подозрительным прищуром глядя на всякую не санкционированную сверху общественную активность, делают вид, что накормят всех страждущих и исцелят всех хворых. Во что уже мало кто верит, но продолжают слепо надеяться на чудо милости сверху.
Волонтеры и филантропы могли бы с успехом заменить государство или помочь ему там, где оно явно не справляется.
Например, не справляется с дорогостоящим лечением, но благотворительные фонды, помогающие таким больным, могут оказаться теперь в иностранных агентах и «занимающихся политикой», поскольку смеют вякать об «отдельных недостатках» нашей медицины или просить о чем-то госчиновников.
НКО, чтобы помогать государству или замещать его, нужна определенная свобода рук, в том числе право на ошибку и на «нестандартные действия». В том числе право на то, что необоснованно широко трактуется как заведомо подозрительная «политическая деятельность».
Это старая типично российская дилемма — когда ослаблять гайки, а когда закручивать. Самое смешное, что ни разу ни со временем, ни со степенью открутки-закрутки не угадали.
Либо пережмут, либо разведут «вседозволенность». Не угадали, но продолжают упорно крутить колесо фортуны (она же — история), думая, что уж на сей раз шарик в этом «казино» выдаст нужный ответ. Не выдаст. Потому что дело не в случайной удаче или неудаче, а в принципах.
