Цивилизация
На Бонд-стрит, что в городе Лондоне, есть скромный и по-своему трогательный памятник: на скамейке непринужденно присели два бронзовых мужчины зрелого возраста, сидя вполоборота друг к другу, они улыбаются. Это Рузвельт и Черчилль, лидеры двух союзных держав-победительниц во Второй мировой войне. Они словно устали после тяжелых битв и трудных решений, но рады, что все так хорошо кончилось. Один мой коллега возмущается: а где же Сталин, ведь без него великая ялтинская «тройка» явно неполная? Таково именно наше восприятие истории, и есть памятник в Ялте, который запечатлел, кстати, всю тройку без изъятий. Лидеров стран-победительниц должно быть именно трое.
И не то чтобы Сталина англичане «отрезали», как отрезали его советские блюстители чистоты идейно-политической конъюнктуры на знаменитой фотографии «Ленин в Горках», когда разоблачили «культ личности». Нет, на скамейке изначально не было места для третьего. Такой памятник по нынешним временам можно вполне считать хоть «фальсификацией» истории Второй мировой войны, хоть «отрицанием роли советского народа» в победе над нацизмом. И то, и другое, согласно недавно принятым у нас законам, вполне тянет на уголовщину. И накануне нынешнего Дня Победы еще один законопроект внесли: название дюже длинное, но суть в том, что уголовщиной предлагают признать, например, уравнивание роли СССР и нацистской Германии в развязывании войны.
Объективно говоря, действительно горько и обидно, когда нас так задвигают по части истории. Возмутительно, когда пытаются переписать историю ради политической конъюнктуры, тем самым оскорбляя память миллионов советских солдат и мирных граждан, павших в той войне, за победу в которой – и за освобождение ныне неблагодарной Европы в том числе – мы заплатили столь чудовищную кровавую цену. И когда такое позволяют себе наши потомки этих солдат, то эти люди заслуживают всяческого морального порицания. Равно как глубоко исторически неправы те (а я некоторых таких людей даже лично знаю), кто ставит на одну доску Сталина и Гитлера как якобы «одинаково виноватых», – это не так при всех мерзостях сталинского режима. Но я все равно не уверен, что за такое историческое непослушание надо карать именно в уголовном порядке. А вот морально осуждать и стараться переубеждать, если это возможно, – безусловно. И неустанно.
И еще позволю себе один провокационный вопрос: а скульптор Лоуренс Холофнер, что отлил в бронзе Рузвельта и Черчилля, не предусмотрев Сталина, – он разве был обязан (именно это слово) не забыть упомянуть нашего «вождя народов»? Так ведь нет же, он не был обязан. Разве только морально, но ведь мораль современного мира столь гибка и даже двулична…
И нации, и люди чтят прежде всего своих героев. Когда они забывают или даже демонстративно начинают отрицать подвиг тех, кто их освобождал, называя хоть бы и «оккупантами», то такие политиканы или хоть простые обыватели – они, прежде всего, становятся, если по-обывательски, неблагодарными свиньями. Но, увы, мы не можем заставить их быть благодарными. Потому что как можно заставить быть таковыми?
Мы не можем заставить их также чтить наших героев больше, чем своих, пусть даже свои ничего такого уж великого, сопоставимого, если объективно судить, не совершили. Но это же все равно их герои. Мы можем лишь еще сильнее чтить и уважать память своих героев сами. И это будет все равно наш «устав», который «чужой монастырь» как свой никогда не примет. Если только под дулом автомата. Что не укрепляет веру: как известно, она на страхе не живет. Увы. Как бы обидно и даже больно это ни было. Особенно тем, чьи предки пали за освобождение Восточной Европы и там похоронены, а теперь с их могилами, с памятниками воюют науськиваемые нынешними политиканами неблагодарные манкурты.
Я даже считаю, что можно перестать бесконечно слать гневные, но беспомощные ноты протеста МИДа (а что еще мы можем тут «предъявить»?) тем странам, где оскверняют памятники советским воинам и тем более демонтируют их без следа. Их можно было бы вообще, собрав на то народные деньги (вот был бы великий почин получше, чем клеить лозунги «Можем повторить!» на продукцию немецкого автопрома, купленного в кредит), перевезти на Родину, где их никто уже не обидит и не осквернит. Мы сами позаботимся о наших памятниках. Вон, скажем, армяне из сданной части Карабаха свои – вывезли.
Эволюция, которую проделало западное общество в плане переоценки роли СССР в победе над нацизмом, с нашей точки зрения, чудовищна.
Взять хотя бы Францию, страну, политические отношения с которой в послевоенный и постсоветский период были всегда куда более ровными, чем с Британией, США или в последнее время, скажем, с Польшей. Так вот сразу после окончания Второй мировой 57% французов считали, что именно Советский Союз внес решающий вклад в победу над Гитлером (20% – что США, 12% – Британия). А вот сразу после окончания уже «холодной войны» и распада СССР нашу страну на первое место ставили лишь четверть французов, а США – уже 49% (Британию – 16%). К началу 2000-х, когда мы еще вполне дружили с Западом, за «решающий вклад США» были уже 56-57% французов, СССР отдавали первенство лишь 22%. Затем доля наших «поклонников» упала до 20%, а американских выросла до 60%.
Это при том, что потери СССР составили не менее 27 миллионов человек (некоторые дают цифру 31 млн и даже больше), а потери США – около 400 тысяч (включая войну на Тихом океане с Японией), Великобритании – 384 тысячи (тоже включая потери вне Европы).
Когда в прошлом году аналогичный опрос проводили среди британцев, то относительное большинство (50%) ответили, что наибольшую роль в победе во Второй мировой сыграло именно Соединенное Королевство, хотя и с оговоркой, что без «помощи» СССР победы могло и не быть. США поставили на первое место 47% американцев, лишь 22% признало решающим вклад в победу именно СССР. В Германии 34% были за США, 22% за СССР, 7% за Великобританию как за главных победителей. Это в Германии-то!
Однако решающая переоценка роли СССР на Западе произошла задолго до «Крым наш» и даже задолго до «Мюнхенской речи» Владимира Путина (2007 год), обозначившей начало охлаждения отношения с Западом после «оттепели» 90-х – начала нулевых. Так что текущая политика и конъюнктура тут если и играет роль, то не первостепенную.
Винить можно «эффект Голливуда», который (Голливуд), разумеется, прославляет тоже своих героев – «рядовых райанов», а вовсе не советских солдат. Но он, опять же, и не обязан. Хотя морально, с нашей точки зрения, глубоко не прав. А российских и советских фильмов на Западе, особенно про войну, почти не смотрят. Винить можно также и школьные учебники, где о роли СССР в войне если и сказано, то разве что о Сталинграде да американских поставках по «ленд-лизу». Но и тамошние школьные учебники тоже нам ничем не обязаны, увы, они не проходят визирование в нашем Минпросе. Играет свою роль, наверное, и нынешняя роль нашей страны в мировой политике и экономике: обыватель, если упрощенно, может думать, что если доля ВВП страны в общемировом – не более 2%, то она никак не могла сыграть «решающую роль» в победе над третьим рейхом. Однако доля Китая куда выше нашей, а тот же западный обыватель в упор не видит роль Китая, Мао и Чан Кайши в разгроме Японии. Именно Китай нанес примерно такой же 70% урон японским вооруженным силам, как СССР германским. При этом военные потери самого Китая оцениваются в размере до 4 млн чел, а вместе с мирными жителями – до 7,5 млн (хотя точно это установить невозможно). Но это западные оценки. Официальная цифра потерь в войне с Японией, принятая в КНР, такова: 20 млн погибших и 15 млн раненых.
Мудрые китайцы свои учебники пишут как им надо, а по поводу экспорта своей национальной концепции истории Второй мировой войны не сильно парятся. Они на экспорт гонят совсем другое – технологии, инвестиции, политическое и экономическое влияние.
Мы не можем западный мир именно заставить почитать подвиг наших солдат, можем сетовать, что они (европейцы, американцев мы все же не освобождали) такие твари неблагодарные, но не более того. Мы-то про себя знаем не только про свои потери, но и про то, что именно Красная армия разбила большую часть дивизий вермахта: потери Германии именно на Восточном фронте к концу войны составили 75% всех ее потерь в войне. Но, как ни прискорбно, мы не можем именно заставить тот же Запад принять эту истину, можем лишь пытаться напоминать и убеждать – и обижаться/возмущаться тем, что они не хотят (даже неважно, по каким причинам) признавать очевидные вещи. Мы не сможем никогда с этим смириться, но и они свою «фальсифицированную» точку зрения уже вряд ли переменят. Им с ней комфортнее жить. Как нам комфортнее жить с той версией, что Александр Невский был не коллаборационистом у татаро-монгол, а победителем псов-рыцарей, тем более что татаро-монголы на нашу веру не покушались.
Еще обиднее должно быть оттого, что после того, как даже Германия (в 1985 году еще) признала 8 мая, день окончания войны в Европе, Днем освобождения, в Восточной Европе начали набирать силу те, кто навязал-таки, особенно в таких странах, как Польша, тезис о том, что нацистская оккупация сменилась советской и никаким освобождением это не было. Примерно с этими вот представлениями там и сейчас многие живут.
Еще обиднее наблюдать, какую эволюцию проделало за постсоветские годы украинское общество в восприятии итогов Второй мировой войны, которая долгое время для экс-братского народа была прежде всего Великой Отечественной. По данным прошлогоднего опроса (проведенного, правда, на деньги Нидерландов и США) Фондом «Демократические инициативы» имени Илька Кучерива совместно с Киевским международным институтом социологии, лишь 32% украинских граждан поддерживали идею празднования только Дня Победы 9 мая (39% считали, что надо праздновать две даты: День памяти и примирения – 8 Мая и День Победы – 9 мая). Более половины (56%) жителей соседней страны разделяют точку зрения о том, что СССР вместе с Германией несут равную ответственность за начало Второй мировой войны (не согласны с этим лишь 24%). 44% признавали боевиков Украинской повстанческой армии (организация запрещена в России) (УПА, пособников нацистов и карателей) «борцами за независимость Украины» (22% – против такого оценки). В данном случае мы, конечно, имеем дело с решающим влиянием именно текущей политической конъюнктуры, хотя подготовка идейной почвы для этого велась на Украине уже давно, едва ли не с самого начала независимости.
Мы проиграли этот бой «мягкой силы» на Украине еще задолго до Майдана. Причин чему много, но не об этом сейчас речь. Но ведь и Советский Союз проиграл его же почти по всей Европе и Америке за все послевоенные годы, когда ничего со своей отлаженной пропагандистской машиной не мог противопоставить тенденции на неуклонное уменьшение числа тех, кто признавал ведущую роль в победе во Второй мировой именно нашей страны – в пользу Америки.
Все это – не повод прекращать попытки убеждения/переубеждения оппонентов. Мы им, конечно, запомним и, если надо и где надо, – отыграемся. Если будет возможность, конечно.
Но это и не повод рвать на себе волосы и устраивать политические истерики по сему поводу. Потому что мы своих героев не забудем. И снова и снова пройдем в «Бессмертном полку». Не назло «им там, на Западе», нет, а во имя памяти о наших павших. Мы самодостаточны в своей исторической памяти и своей исторической правде. Во всяком случае – должны быть. Вот что главное.
Для этого не надо каждый год плодить законы об уголовном преследовании за «фальсификацию и умаление», в некоторых из которых просматривается, увы, лишь самопиар политиканствующих авторов, пытающихся прокатиться на «патриотической струе». Но не забота об оставшихся еще в живых ветеранах, воинских мемориалах, установлении имен и места гибели без вести пропавших и, наконец, захоронении того самого последнего не захороненного солдата, каковой акт и заканчивает, по идее, любую войну.
Наша память и наша история не должны зависеть от чужого восприятия и даже от чужого непочитания. Она не становится от этого менее великой и тем более какой-то ущербной. Подвиг наших павших не перестает быть бессмертным, а память о нем – священной. Но это не значит, что надо делать из истории войны религию, которая якобы нуждается в специальных «жрецах», следящих за правильным выполнением обрядов и желающих освоить бюджеты на организации «крестовых походов». Не нуждается она в них. Пусть не примазываются. Мы и так будем помнить и чтить. Вечно.
