Цивилизация
Повышение пенсионного возраста – мера непопулярная, однако на фоне роста продолжительности жизни людей в конце ХХ – начале ХХI века на нее пошли уже практически все страны мира. По сравнению с теми параметрами, которые были установлены при создании пенсионных систем в массовом порядке в середине ХХ века.
Например, в СССР нынешний возраст (60 лет для мужчин и 55 лет для женщин) был установлен еще в 1928 году, притом, что пенсии фактически не выплачивались до 1970-х годов большинству жителей сельской местности.
Тогда средняя продолжительность жизни была раза в полтора ниже, так что до пенсии не доживали гораздо больше людей, чем сейчас. Лишь в нескольких странах выход на пенсию и мужчин и женщин аналогичен сейчас нашему: в Венесуэле, Вьетнаме, Узбекистане и Иране.
В Китае в свое время тоже был принят за основу советский вариант, однако там пенсионная система пока еще не охватила все население страны. Есть лишь одна страна в мире, где уходят на заслуженный отдых в 55 лет — Шри-Ланка. Самый высокий возраст – 68 лет – в Нидерландах. В подавляющем большинстве стран либо возраст выхода на пенсию един для мужчин и женщин, примерно 62-65 лет, либо на два-пять лет выше для мужчин, в районе тех же примерно 63-65 лет.
Тем не менее у нас апелляция к международному опыту большинством населения в данной сфере считается некорректной.
Мол, «в Европах» и средняя продолжительность жизни повыше нашей, чего на них кивать. А при нынешнем среднем возрасте, к примеру, мужчин они, получается, смогут отдохнуть на пенсии, выйдя на нее в 65, лишь пару лет. С другой стороны, во-первых, к 2028 году средняя продолжительность жизни, если верить в свершение соответствующих планов и обещаний правительства и президента, должна еще повыситься. Во-вторых, сейчас возраст дожития (то есть сколько люди живут, уже после того и если достигли пенсионного возраста) мужчин составляет более 16 лет, а женщин (после 55 лет) более 25.
Наконец, в третьих, активный образ жизни – а наличие работы предполагает именно такой по сравнению с сидением на пенсии – может как раз способствовать долголетию.
Уже сейчас примерно треть (если учитывать теневую занятость) пенсионеров работает. И не только потому, что на нынешнюю пенсию трудно прожить, а можно лишь выживать, но и потому, что хотят быть полезными обществу, быть востребованными.
Отлучение от работы, от привычного коллектива многими переживается довольно тяжело. Бывает и так, что уход на пенсию – вынужденный. Людей «выпроваживают», от них избавляются.
Поэтому не случайно было сделано в ходе заседания правительства соответствующее замечание главе Минтруда Максиму Топилину с тем, чтобы его ведомство следило за соблюдением принципов равноправия в трудовых отношениях и боролось против дискриминации по возрасту со стороны работодателей.
Впрочем, тут больше зависит не столько от Минтруда (работодатель всегда найдет возможности обойти формальные правила при найме или увольнении работника), сколько от изменения массовой психологии. Она и сейчас не очень-то благоприятна по отношению не только к пенсионерам, но и к людям старше 45-50 лет, которых не очень охотно берут на работу. А уж пойти устроиться на хорошо оплачиваемое место в возрасте 60 лет и выше – это подчас практически нерешаемая задача. Формальное повышение «официального» пенсионного возраста может отчасти как раз способствовать изменению такой психологи отношения к возрастным людям.
В конце концов во времена Пушкина женщина 40 лет считалась «старухой», а сейчас это еще вполне детородный возраст.
Важно и наличие курсов переподготовки и повышения квалификации для людей пенсионного и предпенсионного возраста. Повышение возраста выхода на заслуженный отдых не должно приводить к тому, чтобы люди тянули до «дня Х», работая вахтерами или еще на каких-нибудь неквалифицированных работах. Сейчас такие курсы практически отсутствуют.
Между тем желание пройти соответствующую переподготовку, согласно данным разных опросов, выражают до двух третей людей пенсионного и предпенсионного возраста. Эти люди на самом деле хотят работать.
Вообще политика создания новых, квалифицированных, то есть хорошо оплачиваемых рабочих мест должна идти нога в ногу с предложенной пенсионной реформой. Хотя у нас официальная безработица невелика по всем мировым меркам, происходит это в основном по причине сохранения большого числа рабочих мест, требующих низкой квалификации или вовсе никакой.
«Работающие бедные» в большом количестве — это наше во многом уникальное явление, не характерное для развитых стран. Само по себе повышение пенсионного возраста и сохранение на рынке труда дополнительных работников не будет способствовать разрешению этой проблемы, если не предпринимать дополнительных мер по созданию новых рабочих мест.
Главный аргумент при продвижении пенсионного маневра будет, конечно, материальный. Из разряда «зато пенсия будет выше».
Людей в данном случае не удастся сагитировать рассказами об истощении Пенсионного фонда, о том, что при нынешних демографических тенденциях средняя пенсия вместо рекомендованного Международной организацией труда (МОТ) уровня в 40% от средней зарплаты уже в скором будущем может упасть ниже 30% (сейчас 34%).
Или что на одного работающего будет приходиться один пенсионер. Сейчас в стране общее число пенсионеров составляет примерно 42 млн человек, включая инвалидов (2,26 млн), пенсионеров по старости (35,5 млн), силовиков и прочих «досрочников» (3,2 млн). Тогда как численность рабочей силы – 76,1 млн, примерно 52% от общей численности населения, и это уже мало. Людям в порядке агитации нужны не столько «страшилки» (бюджет не потянет, «денег нет, но вы держитесь», и так далее), сколько «конфетка». Выгода новой пенсионной системы должна (и может) быть показана уже, как говорится, здесь и сейчас. Тогда люди поверят в то, что «выйдешь позже на пенсию – будешь больше получать».
Впрочем, получать больше хотят как раз нынешние пенсионеры, и в этом плане им обещана прибавка в скромную тысячу рублей. И если сейчас пенсии растут на уровень замедляющейся инфляции (при опережающем росте цен на некоторые продукты и бензин) – и это не устраивает, то тысяча – тоже не ахти какая сумма. Подвешенным остается и вопрос льгот для пенсионеров. Значит ли эта тысяча, что, например, компенсацию на транспорт или оплату ЖКХ отнимут?
А если, как это бывает, «изменится конъюнктура»? Ловим на слове, так сказать.
Увы, нет пока решения о возвращении принципа индексации пенсий работающим пенсионерам (приостановлена с 2016 года). Однако в свое время именно данный закон привел к резкому (с 15 млн до 9,6 млн) сокращению числа официально работающих пенсионеров. Между тем при проведении любых социальных реформ, а особенно таких, которые считаются непопулярными, важны: а) прозрачность действий, б) постоянство правил игры, в) честная разъяснительная работа.
Наконец, более поздний выход на пенсию может сочетаться с другими мерами социальной поддержки пенсионеров. Например, с распространением на них (для начала, а потом на все население) принципов медицинского лекарственного страхования.
В целом же, несмотря на вроде бы неблагоприятные результаты опросов, на деле отторжение и тем более угрозу протестов против предложенного варианта реформы не стоит преувеличивать. Такое повышение действительно назрело, тянуть с ним уже было никак нельзя, его вообще надо было принимать раньше. И при проведении должной информационной кампании люди, хоть и поворчат по привычке, но с такими изменениями в конце концов согласятся как с неизбежностью.
А еще через какое-то количество лет — наверное, уже после 2034 года – мы придем примерно к такому же варианту пенсионной системы, к которому движутся уже сейчас некоторые скандинавские страны – а именно вообще отменим пенсионный возраст как таковой.
То есть при наличии определенного стажа – выходи на пенсию, когда хочешь. Но при этом, принимая такое решение, надо будет точно знать, сколько именно будет составлять твоя пенсия при выходе на нее через год, через пять лет или через десять. И не в абстрактных «баллах», а лучше сразу в рублях. Поскольку чем выше возраст, тем меньше людям нравятся неожиданности.
